— Про влиятельных людей такое, знаешь ли, рассказывают!

— Ага, только успевай слушать. Нин, я тебе клянусь — я, конечно, сволочь, но не настолько. И не со своими. И твоё условие я помню. Обещаю свято его соблюдать.

— Какое условие?

— Не твоё дело, Мирка! Любопытный какой! Так что, Нин? Поженимся?

— А давай!.. Но, думаешь, простой брак сможет обеспечить тебе репутацию?

— Это, по крайней мере, верное доказательство, что хотя бы наши женщины от меня не шарахаются. А в детали вдаваться считают неприличным как у нас, так и здесь.

— Лучше было бы, если бы ты женился на уроженке Мониля, — подсказал Кербал. — Ты ведь, кажется, общался с одной из них, и она тебя не боялась. Её вроде зовут Лалей…

— Дружище министериал — зачем усложнять жизнь собственному покровителю? — зло бросил Михаил, с беспокойством косясь на меня и Нину.

— А что я такого сказал?

— Лалей я был интересен как знаменитость. Если бы она понимала, чем рискует, не приблизилась бы ко мне, — с деланой лёгкостью ответил я, тоже обеспокоившись, как замечание Кербала будет воспринято моей уже теперь невестой. Но Нина совершенно не заинтересовалась. Она равнодушно улыбалась. — К тому же в моём положении ничего не изменилось. Я по-прежнему смертельно опасен для любого монильца. И это уже никогда не изменить.

— Монилю не следует знать об этом, вот моё мнение. Пусть верят, что ты держишь демоницу под строжайшим контролем, Лексо. Твой брак станет первым свидетельством тому, но нужны и другие. Скажи — насколько же всё-таки она тебе подконтрольна?

— На что рассчитывает твой человек? — заинтересовалась аин. — Он думает, я спокойно спущу ему унижения? За кого он меня принимает — за сраную наложницу? Возьми-ка его за руку, я ему покажу, как ты меня контролируешь, мать его!

— Ну-ну, разошлась. Утихни.

— Ты будешь приказывать мне только тогда, когда я позволю!

— Буду приказывать, раз ты не видишь, что следует, а что не следует делать. Ты мечтаешь о верховной власти для себя. Но получить её можешь только через меня. Без меня ты ничто, и тот факт, что без тебя я был бы просто одним из миллиардов обывателей, не меняет дела. Моя власть сейчас стоит на моих людях. Их не так много, и каждый из них незаменим. Поэтому я подам Кербалу руку, и ты, если не хочешь потерять то, что уже приобрела, поцелуешь её. Самое большее.

Она долго молчала. Я её видел внутренним магическим зрением, видел, как меняются её черты — от демонического до совершенно человеческого облика, и кожа перестала быть чешуйчато-чёрной, чтоб обрести приятный и живой алебастрово-перламутровый блеск. Всё-таки в ней есть шарм, есть даже то, что я мог бы счесть привлекательностью. В душе существа, убитого тысячу лет назад, полыхает такое пламя, что ему трудно не поддаться. Я давно почувствовал, что неравнодушен к своей вынужденной спутнице. А теперь, пожалуй, начинал её уважать.

Но куда важнее, готова ли она уважать меня. Иначе весь наш многолетний поединок был зря.

— Да, пожалуй, — произнесла аин. — Надо будет подождать. Пусть злобствует, я пока потерплю. И потом ему припомню. Рано или поздно возможность представится.

— Нет. Ты должна понимать, что со временем Кербал, этот опытный и ловкий политик, приобретёт ещё большее влияние, которое будет зиждиться на моей власти. Так что он будет мне безупречно верен. Такой могущественный сторонник — огромная ценность. Считаешь, стоит им пожертвовать ради твоих обид? Думаю, даже ради собственных я не стал бы этого делать. И тебе придётся поступать так же. Власть диктует свои законы.

Снова долгое молчание. Демоница приобрела черты, которые сделали её похожей на Лалей, но это был удар в пустоту. Девушку из Корстая я вспоминал с глубокой благодарностью тела, но сердце моё она не зацепила. Впрочем, даже если аин превратится в Нину, толку ей от этого не будет. Я помню, кто есть кто. И способности трезво оценивать ситуацию не утрачу.

— Ты что-то хочешь мне доказать сейчас. Так говори прямо.

— Я думаю, ты и сама всё понимаешь. Хочешь власти? Плати за это готовностью играть по правилам. Моих людей, которые помогают строить моё могущество, ты будешь беречь как зеницу ока, потому что они одновременно и твоя опора. Мы с тобой неразделимы, это уже не изменить, и, вредя мне, вредишь самой себе. Чем раньше ты это поймёшь, тем выше вероятность, что сумеешь удержаться на вершине. Вместе со мной.

— Положим, ты говоришь разумно. Но что-то мне не нравится, как всё это звучит.

— Да? И почему же? Разве я хоть где-нибудь солгал? Или был не точен?

— Точен, да… Однако ты манипулируешь мной, как твои люди играли мнением местной черни.

— Монильцам мои помощники говорили только правду. Иначе сказанное не было бы таким действенным. Тебе придётся примириться с этой правдой. И стать самой верной моей сподвижницей. Просто потому, что у тебя нет другого выбора. Разве что ты вдруг решишь странным образом покончить с собой… Впрочем, тебе даже это не под силу. — Я помолчал. — Ну? Что ты решила? Будешь действовать по-умному, или глупо капризничать, ссориться со мной и рушить с таким трудом построенное здание?

— Я буду тебя поддерживать, — помолчав, сказала она. — Всем, чем смогу. Давай не будем ссориться. Ты прав, нам нужно действовать вместе.

— Постарайся помнить об этом, когда будешь касаться рук моих людей и давать мне советы. И постарайся придумать, как доказать всем окружающим, что я безопасен. Принимаю любую идею к рассмотрению. Нам любая ерунда может пригодиться… Вполне подконтрольна, Кербал. Вопрос лишь в том, как это доказать.

— Мы подумаем. Найдём выход. — Министериал успокаивающе похлопал меня по руке. — Обязательно.

Я ему не ответил: прикрыл глаза и постарался ни о чём не думать и ничего не чувствовать. Слишком отчётлива была упоительная мысль, что одержана самая главная победа в моей жизни, куда более драгоценная, чем власть над Курией или магическими ресурсами мира — над демоном в моей собственной душе.

И мне не хотелось лишний раз дразнить её.

— Да лежи ты, дура, спокойно! — Проорал я девке, которую только что безуспешно пытался реанимировать.

Только оставил свои попытки и устало плюхнулся в кресло, она резко подскочила и до крови прокусила мою правую руку. Несмотря на свой хрупкий вид и миниатюрные размеры, девушка оказалась крайне сильна.

Чтобы высвободить укушенную конечность, пришлось свободной рукой дать дуре в лоб, отчего она с небольшим куском моей кожи в зубах плюхнулась спиной на кушетку. Затем, пользуясь ее потерей равновесия, успел застегнуть на ней ремень безопасности в районе живота. Перед глазами мелькнуло что-то белое, перекрыв обзор, но я не стал фокусироваться на этом и помотав головой вернул себе прежний обзор.

Никакие увещевания не действовали, она всё также рвалась клацая зубами и глядя на меня пустыми будто мёртвыми глазами.

Подходить к ней больше не было никакого желания, а потому я попятился в заднюю часть машины и взял в руки кислородный баллон. Основное и единственное оружие уважающего себя фельдшера, способное одним своим видом урезонить даже самого, казалось бы быдловатого алкаша.

Маленькое окошко отделяющее салон от кабины нашей старенькой газели приоткрылось, и в нем показалось встревоженное лицо Игнатыча, так все звали водителя, с которым мне посчастливилось заступить сегодня на смену. Он хотел, было, спросить, чего мы тут шумим, так как пациентка изначально казалась безнадежной, но девушка, учуяв следующую жертву, резким рывком разломала кушетку и впилась в руку водителя когтями, и, подтянув к себе добычу, жадно начала ее грызть.

Я же замер, не зная как поступить дальше. Огреть баллоном по спине? За такое меня точно по головке не погладят. С другой стороны, машину уже сейчас начало на полном ходу бросать из стороны в сторону, водитель, чью руку прямо сейчас жрут заживо, посвятил все свое внимание именно ей, на дорогу не обращая никакого внимания.