Змееныш, наблюдавший за происходящим из угла, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Ему уже не раз приходилось быть свидетелем подобных сцен, которые заканчивались всегда одинаково: поутру бездыханное тело выбрасывали за борт, иногда – по частям. Одно время за «Утренней звездой» даже увязалась небольшая стая рыб-падальщиков: они плыли на почтительном расстоянии, чутко следя за происходящим на палубе и каким-то странным образом предугадывая скорое угощение.

– Грейди, – сказал старый пират добродушным тоном. – Ты, кажется, усвоил: я во что бы то ни стало получу от тебя все сведения о случившемся в Ямаоке. И не советую больше упорствовать.

– Но я ничего не знаю… – простонал пленник. – Пожалуйста…

– Ты помог сбежать людям Крейна, – продолжал, не слушая его, Звездочет. – Джед говорит, он слышал твой голос и поэтому ничего не заподозрил. Он тебе доверял, знаешь? А ты его обманул, ты предал своего друга…

– Я н-не предавал…

– Кого? – с усмешкой уточнил пират. – Крейна? Если это и впрямь так, значит, Кристобаль в кои-то веки меня обставил… и меня, и твоего хозяина. Ах, какой был превосходный план у Эйдела! Но, увы, пришлось красавчику убраться восвояси, да еще и с подпаленной шкурой. Хорошо, дружище, раз ты не хочешь начинать с начала, попробуем с конца. Что произошло перед тем, как мои люди поймали тебя в том переулке?

– Н-ничего… Я прятался от матросов «Невесты», боялся, что меня узнают… Они были повсюду…

– Почему же, позволь спросить, Крейн не убрался из города сразу? Чего он ждал?

– Не знаю! – Грейди судорожно дернулся, заметив, что рука его палача поднялась. – Я ничего не знаю! Говорят, это все из-за его целительницы, она слишком долго лечила тех, кто пил отравленную воду!

– «Лечила»? Ха-ха, дурочка должна была надорваться в первый же день – от яда грейны нет противоядия, он смертелен!

– Она… – Пленник хрипло закашлялся. – Она исцелила всех…

Змееныш вздрогнул и насторожился. Звездочета услышанное тоже заинтересовало, и он не упустил возможности вытянуть из измученного моряка все, что тому было известно о целительнице с «Невесты ветра». Поначалу Грейди клялся, что ничего не знает и не помнит, но старому пирату было не впервой проверять, на что способна память человека при некотором воздействии на тело. Змееныш слушал, привычно отсеивая крики и стоны, и перед его внутренним взором больше не было темноты: там возникали образы, которым еще только предстояло воплотиться в действительности.

Фрегат под зелеными парусами мчится куда-то по глади моря.

Пищат крысы. По прутьям тюремной решетки стекают капельки воды, а за решеткой смутно виднеется фигура узника, прикованного к стене так, что его плечи почти вывернулись из суставов. Голова несчастного свешивается на грудь, но он, кажется, жив. Если присмотреться, то можно заметить, что у него плотно завязаны глаза.

Вновь зеленопарусный корабль – стоит в тихой гавани, и к его борту приближается маленькая белая лодочка с единственным пассажиром.

По дорожке, с двух сторон окруженной высокой живой изгородью, идут юноша и девушка. Оба делают вид, что думают о своем, но на самом деле исподволь разглядывают друг друга.

«Мой отец был предателем, – монотонно произносит знакомый голос. – Они с моим братом получили по заслугам. Иначе и не могло случиться».

С неба падает огромная черная птица, сбитая стрелой.

Змееныш открыл глаза; его колотила дрожь, по лбу стекали крупные капли пота. Звездочет, к счастью, был так занят, что даже краем глаза не наблюдал за своим слугой и рабом, поэтому тот воспользовался удачным моментом и, тихонько поднявшись, ускользнул из страшной комнаты.

На воздух, сейчас же. Нужно во что бы то ни стало предотвратить надвигающийся припадок, потому что Звездочету нельзя доверять истину, открывшуюся этим вечером. Змееныш уже пробовал сражаться с собственной непокорной природой и иногда одерживал над нею верх…

Вахтенные не заметили, когда на палубе показалась гибкая фигура в черном. Змееныш двигался бесшумно и знал корабль так хорошо, что мог бы с закрытыми глазами обойти его снизу доверху, ничего не задев. Он осторожно пробрался на нос «Утренней звезды» – туда, где было их с фрегатом секретное место, – растянулся на палубе и устремил взгляд на звезды.

«Вот так, хорошо».

Он знал, что Звездочет провозится с Грейди до утра – уж такое нынче настроение у старого пирата, он захочет растянуть удовольствие. Змееныш не чувствовал жалости к моряку, хотя и признавал, что судьба Грейди ужасна; просто ему самому в недавнем прошлом пришлось испытать такую боль, по сравнению с которой любая пытка казалась пустячной.

А смерть? Он ее ждал с нетерпением, как великую избавительницу.

Необычно яркий лунный свет заливал полнеба, заставляя щурить чувствительные глаза. Когда-то Змееныш любил выдумывать пытки, которым он, представься такая возможность, подверг бы тех, кто превратил его в ночное существо, обреченное на страдания и одиночество до конца своих дней. Но теперь он отказался от подобных мечтаний, отбросил их: что толку в мучениях тела? Куда интереснее проникнуть в замыслы жертвы, понять, чему она посвящает отмеренное богами время, чего желает больше всего на свете – и разрушить это до основания.

– Мое время – ночь, – пробормотал Змееныш чуть слышно. – Моя битва начинается и заканчивается ударом в с-спину. А с-сам я тварь ползучая… «Кто посягнет на небесное наследс-ство, будет вечно ползать в пыли», – так он с-сказал, да? Ох, три тысячи кракенов! Ты помнишь, родная? Мы мечтали, как отправимс-ся на юг, в царство мерров… Мы пели, встречая рассвет, и ты росла у меня на глазах. – Он зажмурился, пытаясь удержать внезапно подступившие слезы. – Я вот все вс-спомнил… никогда не думал, что это будет так больно…

«Утренняя звезда» ответила легким, еле ощутимым прикосновением. Она могла бы объять его полностью, как вода, но не смела – Звездочет по-прежнему оставался капитаном, и подобное своеволие от него бы не ускользнуло. Но Змееныш понимал и чувствовал ее куда лучше Звездочета, хотя прежней связи между ними не было уже очень давно.

Разрушить, уничтожить, обратить честолюбивые планы старого пирата в пыль, в пепел, в мусор. Звездочет был столь уверен в своей власти над Змеенышем, что не считал нужным что-либо от него скрывать. А матросам «Утренней звезды» было невдомек, что желтоглазый парнишка в черном знает все до единой тайны их капитана, включая и его настоящее имя – оно одно ввергло бы их в трепет. Этим тайнам и впрямь ничего не грозило: что может сделать раб, не способный без приказа хозяина даже дышать? Но Звездочет позабыл об одной немаловажной вещи: на суше высокая гора или бездонная пропасть станет непреодолимым препятствием для путника, а вот в море путей великое множество.

Змееныш не мог нарушить приказ, но мог его обойти.

И обходной путь, совсем недавно скрытый в тумане, теперь сиял перед ним во всей красе.

«…Принцесса больше не могла скрывать тайну. Она пришла к отцу и сказала, низко опустив голову:

– Я всегда была послушной дочерью! Но однажды в окно моей комнаты заглянула Вечерняя звезда, и с тех пор мне нет покоя, потому что дар видеть сокрытое оказался бесполезен. Помоги узнать, о чем говорят звезды, иначе я покину тебя!

Короля очень испугали слова принцессы; он не знал, как поступить, и решил обратиться к тому, кого молва называла знатоком небесного наречия. Молодой князь с душой, подобной пламени, согласился помочь владыке и прибыл в замок так быстро, что многие удивились: уж не восточный ли ветер примчал его на своих крыльях?

Когда король увидел юношу и услышал его речи, то понял сразу: стоящий перед ним не только красив, но и умен не по годам, а потому опасен.

– Что же мне делать? – размышлял король. – Если я не пущу его к дочери, то потеряю ее. Если пущу – тоже потеряю… Как быть?

– Я могу помочь, ваше величество, – сказал старший советник. – В комнату принцессы ведет единственная лестница, а сама эта комната расположена на вершине башни. Чтобы ее покинуть, надо стать птицей! Так пусть же юноша поклянется вам и мне, что никогда не предложит принцессе сойти вниз по этой лестнице и не сделает такого, что могло бы вызвать у нее подобное желание!