– Я понимаю, – вздохнул Амари, жалея, что затеял этот разговор.

Ворон посмотрел на него долгим взглядом и, будто отвечая на какой-то незаданный вопрос, пробормотал:

– Вероятно… – А затем, помедлив, сказал: – Вы тоскуете. Это пройдет.

– …С«Невестой ветра»? – переспросил капитан-император. – А как, мастер Рейнен, следует поступать с кораблями предателей? То есть, прошу прощения, с кораблями-предателями? Впрочем, превращать такой фрегат в трупоход было бы неразумно… но как-то надо внушить ей некую долю смирения.

Аматейн произнес последнее слово с особым чувством, и от этого Амари покрылся холодным потом с головы до пят: не нужно было знать много государственных тайн, чтобы понять, о каком смирении речь.

– Это неправильно, – сказал принц. В тот же миг серебряная маска повернулась в его сторону; по ней пробежали черные волны. – Я имею в виду, что «Невесту» следует судить так же, как и ее матросов… а ведь многие из них заявили, что хотят служить Империи.

– Так она и будет служить, ваше высочество, – вполголоса проговорил Эйдел Аквила. – Только почернеет немного, вот и все.

Капитан-император молчал.

«Он ждет, – с ужасом понял Амари. – Ждет, что я скажу!»

Бывший юнга глубоко вздохнул и… не смог издать ни звука. Голос пропал! Хриплый, ненадежный, ненавистный, но такой нужный именно сейчас, – он исчез бесследно, предал своего хозяина! Сейчас отец решит, что ему больше нечего сказать, сейчас он вынесет приговор «Невесте ветра», и это будет конец всему!

– Не бойся.~

Знакомая рука легла на плечо – тяжелая, горячая.

– Не бойся, я рядом.~

Он закашлялся так, что потемнело в глазах, и чей-то возглас «Воды!» показался очень далеким, словно прозвучал с борта другого корабля. Другого? Он же не на фрегате… На мгновение Амари утратил ощущение времени, слишком уж невероятным было случившееся только что – ведь капитан, разорвавший свою связующую нить, никак не мог его подбодрить! – и к реальности его вернул лишь взгляд отца.

– Я считаю… – проговорил принц, и каждое слово давалось ему с большим трудом, – что в интересах присутствующих оставить «Невесту ветра» такой, какая она есть. Иначе на всех островах станут говорить, что фрегат Кристобаля Крейна не покорился имперцам, а потому пришлось лишить его разума. Вы хотите, чтобы о Крейне и его «Невесте» продолжали сочинять легенды и песни даже после того, как их последнее плавание закончится?

Наступила тишина.

– Что ж, – наконец проговорил капитан-император. – Не будем торопиться.

Только поздним вечером Ризель наконец разобралась со всеми обязанностями, которые столь неожиданно взвалил на нее капитан-император, – нешуточное дело, за три дня подготовить грандиозный праздник для всего дворца! Фаби заметила, что ее высочество еле стоит на ногах, и решила: что бы ни означала на самом деле записка, переданная Рейнену Корвиссу, на сегодня о ней можно забыть.

– Вели приготовить ванну, – сонно пробормотала принцесса. – Как я устала!

Фаби распорядилась нагреть воды, а сама подготовила мыло и ароматные соли, чистую одежду для Ризель. Вновь, как и утром, привычные хлопоты успокаивали, однако ее не оставляло ощущение, будто где-то за спиной постоянно слышатся голоса. Неразборчивые, тихие, далекие – но если к ним прислушаться, то…

«Быстрее несите его сюда! Альмер, ты хорошо меня понял? Этой ночью никого сюда не впускать, даже самого капитана-императора! Впрочем, он-то как раз не придет – он знает, что я работаю. Всем остальным можешь говорить, чтобы возвращались утром!»

…Вздрогнув, компаньонка принцессы пришла в себя.

– Заступница, – отрешенно пробормотала она. – Теперь я действительно сплю с открытыми глазами.

А принцесса, как выяснилось, вовсе не собиралась принимать ванну: вернувшись в спальню, Фаби застала госпожу за мгновение до того, как та собиралась исчезнуть. Ризель казалась суровой, сосредоточенной и странным образом посвежевшей – и как только ей удалось перебороть усталость? Еще один вопрос без ответа, но сейчас не было времени на размышления.

«Моя госпожа вновь отправляется гулять по ночам?..»

– Ваше высочество! – Фаби упала на колени. – Не оставляйте меня одну! Возьмите меня с собой, пожалуйста!

Ризель нахмурилась:

– Ты хоть понимаешь, о чем просишь?

– Я хочу быть рядом с вами, – прошептала компаньонка. – Рядом, куда бы вы ни отправились – к Рейнену Корвиссу, в подземелье, в Сады Иллюзий! Кто знает, как закончится эта ночь? Мне иногда кажется, что стены дворца готовы рухнуть в любой момент… Не хочу быть одна! Не бросайте меня!

Белая Цапля вздохнула, ее тонкие губы дрогнули, но с них так и не сорвался вопрос: «Откуда ты знаешь про подземелье?» Этот пристальный взгляд был Фаби хорошо знаком, только вот давно уже ее высочество не смотрела на свою компаньонку сверху вниз.

Наконец Ризель сдалась:

– Хорошо. Но ты пойдешь не со мной, а сразу к Рейнену. Не возражай! Мне и так непросто будет заставить всех стражей забыть, что они видели двух женщин, а если появится еще и третья… Иди к Корвиссу и скажи ему, что я скоро приду.

«Двух женщин? Третья?..»

Фаби растерянно кивнула и отступила, позволив Ризель выйти из спальни.

Она уже сомневалась, что поступила правильно.

Лаборатория Рейнена Корвисса, расположенная в подвале северного крыла, простояла запертой почти столько же лет, сколько и кабинет капитана-императора. Извилистый коридор, ведущий к ее дверям, был мрачен: поселившаяся в его изгибах тьма словно сопротивлялась тем, кто вознамерился прогнать ее из облюбованного убежища.

Фаби шла, ступая очень осторожно и невольно прислушиваясь к каждому звуку.

– Ты кто? – вдруг спросила тень, вырастая прямо перед ней. – Туда нельзя!

От испуга сердце едва не выскочило из груди, но она быстро взяла себя в руки. Это был всего лишь молодой ворон, судя по одежде и по нездоровой бледности лица – ученик алхимика. Хоть они раньше никогда не встречались, имя всплыло в памяти Фаби само собой – Альмер.

– Меня послала принцесса, – сказала она. – Пропусти!

Альмер, сурово хмуря брови, покачал головой – похоже, он считал, что производит весьма грозное впечатление. «Ну да, – подумала Фаби. – Ему же приказано…»

– Послушай, я знаю, о чем просил тебя учитель, но ко мне это не относится. Хочешь, расскажу, что тут произошло незадолго до моего появления?

– Лучше уходи, – ответил упрямый ворон, не желая ничего слушать. – Мастер работает, его нельзя беспокоить!

Он был похож на преданного, но очень глупого пса, вознамерившегося охранять хозяина от любого дуновения ветра и не подозревающего, как выглядит настоящая опасность. Фаби досадливо прикусила губу: она не собиралась отступать, но все никак не могла придумать способ миновать строптивого стража.

По потолку, смешно семеня лапками, пробежал одинокий мех. Остановился на полпути. Вернулся. Замер в точности над головой Альмера и вопросительно сверкнул глазами.

«Нет, я не могу…»

– Пропусти ее! – донеслось из-за неплотно прикрытой двери.

Молодой ворон удивленно воззрился на Фаби, как будто увидел ее впервые, и компаньонке пришлось повелительно взмахнуть рукой – иначе он не догадался бы отойти в сторону. Гордая собой, она проследовала в лабораторию – и замерла, едва переступив порог.

Царивший внутри полумрак придавал этому месту дополнительную таинственность, в которой оно едва ли нуждалось. Оглядевшись, Фаби вдруг почувствовала, что онемела: она не смогла бы подобрать ни единого слова, пригодного для того, чтобы описать убранство лаборатории Рейнена Корвисса. Какие-то вещи странной формы были расставлены вокруг, словно жутковатые бесформенные статуи; одни полностью прятались в тени или под пыльными чехлами, другие выставляли напоказ свои тела из стекла и металла. Освещалась лаборатория так же, как покои Ризель, – мерцающие лампы утопали в потолке, только вот они горели неровно, будто свечи на ветру, и их явно не хватало.