В таком тупом состоянии я пребывал крайне редко. Точного объяснения ему не было: вроде все за*бись, но в то же время все х*ево. Когда все же случался сбой в системе, и включался режим «хмурого Оззи», я уходил полностью в себя. А выходил, просыпаясь рядом с какой-то неизвестной девушкой… или девушками. Все зависело от градуса и количества принятой дозы.

Я так залип и настолько погрузился в свои тоскливые мысли, что не заметил, как след «моей девушки» простыл. С виду приличная, правильная, а в душе — меркантильная, как впрочем, и все бабы. Пока не услышала слово «деньги», и не думала помогать. Я бы мог и сам выйти из долбаного отеля, но что-то потянуло на идиотские поступки. Это было довольно забавно, особенно то, как она переживала и испуганно смотрела на фанаток, будто те ее сожрут и не подавятся. Хотя они могут, да. Чудная…

И вообще, что за дыра? Это Нью-Йорк такой? С окна открывался глазам «очень приятный» вид на бродяг, мусорные баки и одинаковые потрепанные дома, с облезлой краской на оконных рамах. «Жуть… Хочу обратно в солнечный Лос-Анджелес». Чем дольше смотрел на плачевный и убитый район, тем хуже становилось на душе. После роскошного Манхэттена, Куинс выглядел серым и невзрачным.

«Бля, ну точно напьюсь. Какого хрена лейбл решил отправить нас сюда? Все настроение в задницу…»

— Эй, шеф, можно в место повеселее и живописнее, чем это? — «убожество» хотел добавить, но промолчал.

Водила посмотрел в зеркало заднего вида и кивнул.

— Да не вопрос. Желание клиента — закон.

О, вот это я понимаю.

— Счетчик крутится, бабло капает, — противно заржал мужик от своей «шутки» и включил радио.

«Еще один…»

Высадил он меня спустя час в Бруклине на набережной. Манхэттен с множеством высоток и Бруклинский мост были «как на ладони». Свежий ветер постоянно норовил сорвать капюшон и рассекретить меня. Посидел на камнях, разглядывая речную гладь, людей приходящих-уходящих, проплывающие мимо яхты и лодки. Выкурил несколько сигарет и решил пройтись. Бродил я, как потерянный кот в поисках чего-то. Чего — и сам не знал. Хотелось проветрить себя и свои мысли. Говорят, это помогает: отвлечься, затеряться в толпе. Угнетающее состояние слишком давило на мозг, и расслабиться я не мог, как и не мог выкинуть нахлынувшие воспоминания из детства. Почему-то четко перед глазами стояла картина, как отец взял мамину гитару и разбил: гриф отлетел в сторону и ударился о стенку. Что-то жалобно заныло и затихло. Он убил ее. В тот момент во мне тоже что-то треснуло и раскололось. После этого я относился безразлично к вещам и инструментам… к людям. Когда смотрел на Эванса, который чуть ли не сдувал пылинки со своего Гибсона, становилось даже смешно. Он так трясся над гитарой, будто та живая. Удивляться нечего: Син всегда был чудаковатым малым.

Я бездумно шел по улице, пока не остановился возле здания напоминающего склад, откуда доносилась музыка. Вывеска гласила Retrofret Vintage Guitars — ремонтная мастерская и редкие струнные инструменты. Уже думал пройти мимо, но неведомая сила потянула туда, и я очутился будто в другой цивилизации. Время замерло — я попал в Храм Звука, в мир гитар.

Это и правда было что-то потрясающее и невероятное, когда взору открылась целая Вселенная. Здесь даже пахло по-особенному — историей, вечностью, целой эпохой.

Я разглядывал гитары разных годов, строения, цвета. Акустические, электро, бас — глаза разбегались, но взгляд все же зацепился на одной и выделил «из тысячи». Fender Telecaster 1955 года цвета слоновой кости. Я чуть не присвистнул, когда увидел ее. Такие использовали музыканты во времена процветания рок-н-ролла, блюза и кантри. Немного потрепанная по бокам, но корпус оставался блестящим, словно новенький.

— Добрый день. Вам чем-нибудь помочь? — спросил продавец, приветливо улыбаясь.

— Могу я проверить, насколько она хороша?

— Конечно, — мужчина кивнул на небольшой усилитель.

Взял в руки Telecaster и перекинул через плечо ремень, проводя ладонью по гладкой поверхности. На губах моментально появилась улыбка, пальцы коснулись струн, делая несколько аккордов. Я подкрутил колки, настраивая «красотку», и из динамиков полилась до боли знакомая песня Deep Purple «Smoke On The Water». Я так увлекся, играя любимые композиции, что не заметил, как возле меня собралась небольшая кучка из любопытных покупателей.

«Мини-концерт по заявкам окончен». Поставил гитару на подставку, задумчиво рассматривая ее. «Может, пополнить коллекцию и сделать себе подарочек на день рождения?»

— У вас отлично получается, не хуже оригиналов, — подметил подошедший продавец. Стив — так его звали — стал рассказывать плюсы и минусы гитары, ее историю. Да он прям «гитарный гуру», столько всего знал, и «язык у него подвешен». В общем, Стив уболтал меня — я все же купил себе беленький Telecaster. К нему даже прилагался оригинальный деревянный чемоданчик, обшитый внутри малиновым бархатом.

Из магазина я вышел уже в приподнятом настроении, придумывая план побега вечером в какой-нибудь клубец, только уже не от фанаток и охранников (надеюсь, они не будут торчать целую ночь и разойдутся по домам), а от придурка Купера. Видимо, он перепутал меня с цепным псом и думал, что я буду сидеть на привязи. Ага, щ-щ-щас… Телефон в кармане в который раз завибрировал. Думал проигнорировать, но взглянул на экран.

— Привет, любовь моя! — радостно воскликнул, включая видеосвязь. Хорошо, что Эванс этого не слышит, снова бы грабли распустил. Ревнивый идиот.

— Привет, мистер рок стар, — засмеялась Джи. Бля, я скучал по ней… По ее открытой улыбке, красивому голосу… Я скучал по тем временам, когда она была частью «Потерянного поколения».

Если вернуться на несколько лет назад и вспомнить нашу первую встречу, тогда я даже не подозревал, что появится девушка, которую я буду уважать и по-особенному любить. Так как вокруг нас постоянно крутились яркие, раскрепощенные девушки, Джи была в этой пестрой стае, как «белая ворона». Я подкалывал, издевался и считал, что это не ее. После сексапильной Джанис она выглядела слишком нелепой девчонкой, которой среди нас не место. Нет, вы только представьте: маленькая рыжеволосая девочка в окружении брутальных рокеров, которые бухают, курят и зависают в барах, развлекаясь с легкодоступными групи! Это, мягко говоря…странновато. Она была нашей одногодкой, но выглядела, как невинная барашка, которую хотелось съесть. Как же я ошибался… Я не воспринимал ее всерьез, хотя во время репетиций видел, насколько Джи трудолюбива. Джинет Браун была той, благодаря кому «Потерянное поколение» переродилось. Она стала нашей надеждой и верой. Бля, да после ее прихода в группу, Эванс запел и стал песни строчить! Гребаный ублюдок! Столько лет морочил всем голову, а как только втюхался, голос прорезался!

Страшная штука любовь… А вдруг и во мне проснется скрытый талант?

— Ты где-то гуляешь?

— Я сбежал от всевидящего ока Купера, — хмыкнул и завернул за угол, замечая на противоположной улице парк, и направился в его сторону.

— Такое бывает? — улыбнулась Джи, чем вызвала ответную улыбку.

— Без хитрости, конечно, не обошлось. В холле отеля я столкнулся со странной особой, которая за деньги притворилась моей девушкой на десять минут, потому что вход оккупировали фанатки и два орангутанга. Нарваться на них не очень хотелось.

Я упал на деревянную лавочку и положил чемодан с гитарой рядом.

— Удивительно, что ты решил незаметно улизнуть, — недоверчиво протянула Джи. — То есть только на десять минут у тебя появилась девушка? Как так?

— Да поверь, мне этого вполне хватило, особенно после того, как она сказала: «Гони бабки», — попытался произнести той интонацией, как моя «меркантильная спасительница». — Рэкетирша недоделанная…

— Прям так и сказала? — хохотнула Джи.

— Ага, еще ладонь протянула, — я наглядно показал в камеру, и подруга снова разразилась смехом. — Оставила почти без денег меня… Какие бабы корыстные, — разочарованно вздохнул, и быстро добавил: — Кроме одной, конечно.