Язык пробовал на вкус ее нежную кожу, обводя каждую линию и выпуклость. Это было целое искусство, которое приносило невероятное блаженство. Я знал, как доставить удовольствие обоим, и это возбуждало втройне. Как прикоснуться, к какой точке дотронуться или прикусить, чтобы увидеть заветные мурашки — они не могли солгать.

И мурашки Ливии не врали, заводя еще больше.

Я ожидал чего угодно, любой концовки этого вечера, но точно не такой. Девушка, ненавидящая меня, которая не боялась высказать в лицо все, что думает, сейчас находится под полным контролем. Колючка превратилась в послушную кошку. Я могу сделать с ней все, что пожелаю. И я не буду упускать возможности.

Я рисовал дорожки на ее животе, поглаживая бедра, и двигался к заветному треугольнику. Губы коснулись резинки трусиков, а глаза уперлись в… Единорог? Я даже не понял, что произошло, и быстро отстранился, разглядывая рисунок. Что, бля, за хрень вообще?

Что-то пошло не так.

И я понял что именно, спустя тридцать секунд, когда поднял взгляд на лицо Ливии.

Колючка уснула! Она тихо посапывала, довольно улыбаясь, и причмокивала иногда губами.

Я громко выругался и чуть не застонал от досады. Даже этот момент она умудрилась испортить и обломать потрясающий секс! Что за баба? В уме не укладывается. И еще этот единорог…

Разочарование растеклось по комнате и моему неудовлетворенному телу. Я упал рядом с ней на диван, мельком поглядывая на спящую красавицу и широко ухмыляясь. Разбудить или пусть дрыхнет дальше?

— Эй, колючка, ты совсем припухла? — прошептал тихо и провел пальцами по ее обнаженному плечу, но она никак не отреагировала. Пришлось сжалиться над ней. Ливия выглядела такой милой во сне, а дерзкий рот был слегка приоткрыт… Я гладил ее лицо и волосы, иногда задевая нижнюю губу, и придумывал план мести. Ей просто так не отвертеться, ни за что. Она мирно спит, а мне мучайся? Что за гребаное невезение! Это облом из всех обломов, который когда-либо со мной случался: баба уснула во время прелюдии. «Лавлес, ты конкретно облажался. Кто знал, что вино так на нее подействует и усыпит».

Спать вовсе не хотелось, как и думать, но мысли считали иначе и крутились в голове. Я подложил руки под голову и посмотрел на прозрачный купол. Тучи закрыли звезды, их мерцания не было видно как прежде — завтра будет дождь в Нью-Йорке, а, может, выпадет первый снег. Снег… Эдмонтон…

С приездом в «большое яблоко» все перевернулось, как и с появлением колючки в моей жизни. После откровенного разговора, признания, отношение к ней моментально изменилось — проснулась жалость и желание чем-то помочь, выручить. Может, из-за того, что я считал ее с самой первой встречи, когда мы столкнулись в холле «Crosby», меркантильной штучкой, помешанной на деньгах, которая искала выгоду? Может, из-за того, что, глядя на нее, вспоминал маму и хотел исправить былые ошибки? Я очень давно не разговаривал на ирландском, потому что этот язык вызывал в памяти картинки прошлого, детскую обиду, которая до сих пор давала о себе знать время от времени. Ливия ломала все стереотипы. Если сложить все пазлы воедино, перед глазами рисовался совершенно другой образ сильной, независимой, трудолюбивой и доброй девушки. Она работала не ради себя, а ради семьи. Не любила рассказывать о проблемах, которых явно было предостаточно. Я не встречал таких, как Ливия. Джи… Да, Джи вызывала во мне только самые теплые чувства, я любил ее как родного человека, как сестру, мог поговорить с ней по душам, поддержать, свернуть горы. В то время, как Ливия вызывала симпатию и огромное уважение. Она однозначно нравилась мне, как девушка, только проблема в том, что мы были слишком разными.

Я очертил указательным пальцем линию от ее скулы и погладил подбородок, разглядывая, как забавно шевелятся во сне губы. Хмыкнул и вернул взгляд на купол, думая о том, что ванильная хрень не для таких, как я, и девушки, вроде Ливии, тоже.

Ливия

Стук дождя, барабанящего по прозрачной крыше, вырвал из сна, и я, нехотя, открыла глаза. Небо затянуло свинцовыми тяжелыми тучами, повисшими, казалось, прямо над комнатой. Создавалось ощущение, что капли пробьют вот-вот стекло и обрушатся прямо на меня. Я невольно поежилась и натянула одеяло до подбородка, закутываясь в теплую мягкую ткань. В поле зрения показалась оголенная мужская спина и бирюзовые взлохмаченные волосы. Кажется, мои глаза готовы были вылезти из орбит в этот момент.

— Нет, чувак, мне надо сегодня отлучиться по делам, завтра запишу свою партию. Не, реально важное дело есть, я обещал одному человеку… Можешь сказать сухарю Куперу, что я взял отгул на день. Да клал я на его мнение и указы! Пошел он в жопу! Меня достали разные запреты! Какая разница, с кем я? Все, давай, короче.

Я вжала голову в плечи и сделала глубокий вдох, мечтая только об одном — исчезнуть.

Не может быть.

Я настойчиво рылась в памяти, как в грязном белье, собирая по частям куски вчерашнего дня. Концерт «Потерянного поколения», безумные фанатки, охранники, Оззи за кулисами, наш разговор, Шем, клуб и вино. Затем огромная зияющая черная дыра. «Давай, вспоминай, Лив, ты не могла так надраться. Или все же могла…» Я подтянула к груди коленки и осознала, что на мне нет джинсов и свитера, только футболка, явно принадлежащая не мне и пахнущая мужским одеколоном. Она пахла Оззи. Лицо пылало так, будто меня засунули в печь.

Я слушала, как он ходит по комнате и боялась даже нос высунуть наружу. «Мы же не… не… нет. Я ведь не могла переспать с ним? Тогда почему на мне нет одежды?»

«Кажется, я согрешила и мне надо срочно исповедаться. Может, еще не поздно, и мою грешную душу можно спасти от пут демона».

— Эй, колючка, хватит спать! Подъем!

Оззи сдернул с меня одеяло и приземлился рядом. Я пискнула и натянула футболку чуть ли не до пят.

— О, ты не спишь? Доброе утро.

Я запрятала лицо в ладонях и нервно пробормотала:

— Какое доброе, если я не помню ничего. Признавайся, ты меня напоил и… и… — я заикалась, как маленький ребенок, боясь произнести даже это слово. — И осквернил тело.

— Чо-о-о? Осквернил? — парень начал громко ржать, вгоняя в еще большую краску. — То есть, ты не помнишь, как хотела меня изнасиловать?

— Ч-что сделать? — ужаснулась я, подскакивая на мягком диване.

Парень подпер голову рукой и усмехнулся.

— Не ожидал, что ты окажешься такой горячей штучкой, колючка. Понимаешь, ты прыгнула на меня, я отбивался, как мог, но не устоял перед твоей… страстной натурой.

— Н-н-не… не ври!

«О Боже, если это правда, я сгорю в Аду».

— Я говорю чистую правду, — оскорбленно произнес Оззи, но затем его пухлых губ коснулась широкая улыбка. — Это был лучший секс в моей жизни, Ливия. Вино благоприятно влияет на тебя, я запомнил.

Пусть стеклянный потолок исчезнет и меня смоет с позором в канализацию. Я прижала ладони к пылающим щекам и качнула отрицательно головой.

— Нет, — испуганно прошептала, глядя в его бесстыжие малахитовые глаза.

— Да, Ливия. Даже твои трусики с аликорном из мультсериала «Мой маленький пони» не стали помехой, — продолжал насмехаться Оззи.

— Откуда ты знаешь?

Я уже верила, что переспала с этим… с этим мерзавцем. Его взгляд скользнул вниз, а на губах сразу же появилась идиотская ухмылка.

— Очень милые трусишки, Ливия, — кивнул он подбородком и показал пальцем.

— Не смотри, козел! — прошипела я, подхватывая одеяло, и быстро укуталась, готовая провалиться сквозь землю от смущения.

— Я уже увидел все ночью, милая, — пропел кобелина и поднялся, светя своим голым торсом и дорожкой волос, сбегающий вниз от пупка. Отвела взгляд в сторону и тяжело вздохнула.

«Отлично, Лив. Ты переспала с бабником. Интересно, какая я там по счету у него? Надо срочно к гинекологу». В любом случае, я не помнила этого ужаса, но позор обеспечен на всю жизнь.

— Повторить не желаешь, дорогуша? У нас еще есть время, — поиграл он бровями.