Ливия

На меня насрал голубь.

Спасибо, что опорожнился хотя бы не на мою голову, а на плечо и обгадил курточку, маленькая пернатая зараза. Хуже всего, что это заметил бирюзовый изверг и очень долго ржал. Он заснял мою перекошенную рожу на камеру со словами: «Отличный компроматик. Ты тут такая милашка. Надо кинуть в Instagram. Станешь звездой интернета, солнышко». Хотелось завыть на весь Таймс-сквер. Почему голубь насрал именно на меня, если в Нью-Йорке несколько миллионов людей?! Таймс-сквер похож на консервы с сардинами, но «повезло» получить белую кляксу мне! Почему он насрал сегодня, когда фетишист потащил силой гулять по городу, будто я нанималась быть личным гидом?! И почему, почему, маленькое чудовище много срет?! Как в нем умещается столько отходов?! Или он годовой запас с собой носил?! Дамбу прорвало, а тут как тут Ливия — «везунчик» по жизни! «Не хотите ли, уважаемая, раскрасить вашу курточку? Уж больно она однообразна. Ловите мину». Неужели нельзя было выбрать туалетом бирюзовую мочалку Оззи? Видимо, моя курточка из секонда привлекательнее, чем его блестящие патлы. Хорошо быть птицей: летаешь и срешь на людей. Почему я не родилась птицей? Никаких забот и проблем.

Но все по порядку…

Я сбежала, как крыса, с тонущего корабля, поджав хвост, после того, как Казанова захотел испробовать свои чары на мне. Добралась до своего номера (убежища), чуть не подвернув несколько раз ногу, и прижала ладони к горячим щекам, падая с разгона на кровать. «Черт… Черт… Да что со мной? Как такое могло произойти? Как я позволила такому случиться?! Мы же ненавидим друг друга! Я его не перевариваю, он — меня!» Первый раз состояние, которое сложно описать словами. Лихорадка? Горячка? Я точно была не в себе. Если бы меня увидел Виджэй, он бы закричал свою любимую фразу из аниме: «Я аж воспылал!»

Положила ладонь на сердце, слыша, как оно колотится, и несколько раз глубоко вздохнула. Вместо того, чтобы думать, как ужасно и подло поступил этот повеса, я видела его губы и чувствовала руки на бедрах. Нет, это и поцелуем сложно назвать, потому что я так оторопела, что двигаться не могла.

«Наверное, он подумал, что я девственница».

«Какая разница, что вообще подумал этот высокомерный идиот? Не все равно ли? Пусть думает, что хочет!»

«Конечно, он подумал, что я нетронутый бутон, с которого ему захотелось сорвать лепестки и совратить. Знает, как выбирать жертву, гребаный бабник».

«Это произошло, потому что он был нетрезвым, Лив. Бирюзовый баран напился, и ему захотелось женского тепла, а тут ты под рукой. Очень удобно».

«Но почему он это сделал? Месяц я его не интересовала, разве что, как игрушка, которой он может манипулировать, и вдруг… поцелуй?»

Я села на кровати, мотая головой и пытаясь построить цепочку. Слишком много мыслей.

«А что… Что, если это игра? Ему стало скучно, и он решил так себя развлечь. Сначала горничная, идиотские фразы, теперь… техника соблазнения. Он просто не привык получать отказ и хочет затащить меня в постель».

«Конечно, Лив. Вспомни, кто ты и кто он? Уборщица и Знаменитость. Абсурд. Да стоит ему только пошевелить пальцем, как прибегут десятки фанаток, прыгнут в кровать и исполнят любую прихоть».

«Нет, он просто хочет доказать самому себе, что я поддамся на его уловки и проиграю. Влюблюсь во внешность, деньги и положение».

— Стоп, — удивленно пробормотала, — я слишком много о нем думаю и придаю огромное значение случившемуся. Этот садюга не достоин, чтобы я не спала из-за него.

«Целоваться я не умею, — продолжал надоедать внутренний голос, напоминая о «любимом тиране». — Просто ты мне омерзителен, козел. Изо рта у тебя несло перегаром и сигаретами, да и заразиться не хотелось, вдруг лишай какой подхвачу, герпес или что похуже. Кто знает, кого лобызали твои привлекательные губы и в каком месте».

— Фу!

Этот поток мыслей надо прекращать. Стянула ненавистную тряпку и облачилась в мягкую пижаму, залезая под одеяло и накрываясь с головой. Если бы можно было так легко заснуть, нажать на кнопку «Забыть козла и спать». Нет же, я продолжаю размышлять на тему любви и романтики.

Что можно сказать о моем любовном опыте? Ровным счетом ничего. Даже в этом деле я не преуспела, оставаясь в аутсайдерах. Я не была придирчива, и идеала, как у многих девчонок, не существовало. Какие парни мне нравились? Наверное, надежные, которые знали, чего хотят от жизни, целеустремленные, верные, добрые. Внешность — второстепенное, да и не в красоте счастье, я давно уяснила, хотя для многих этот фактор решающий. Кому нужна уродина/урод? Правильно. Никому. Почему-то все думают, что человек должен быть красивым снаружи, но если он ужасен внутри? Что, если он пустой? Любовь обесценилась, как и фраза «Я тебя люблю». Люди давно потеряли важность и значимость этого слова. Да, в этом мире играют уже другие законы, более жестокие и безжалостные.

Я уснула с тяжелыми мыслями о завтрашнем дне, Коди и… красивых губах Дон Жуана, которые даже во сне не давали покоя.

Телефон издал раздражающую трель, сообщая, что настал новый день и спать мне уже никто, конечно, не даст. В ухе раздался ненавистный голос извращенца, который повелительным тоном сообщил, чтобы я «не позорно и не броско оделась в повседневную одежду».

«Это еще зачем?»

Я даже обрадовалась, что не придется надевать наряд порно-звезды и терпеть пошлые взгляды от озабоченного придурка и его дружков. Влезла в джинсы, накинула водолазку, курточку и кеды, завязывая на макушке хвост.

Бирюзовое хамло открыло дверь и прошлось оценивающим взглядом по фигуре, вызывая волну негодования. Как хорошо, что он по-прежнему вызывает во мне только отвращение.

— Замечательно, что ты не из тех баб, которые проводят полдня, выбирая наряд, и наносят слои штукатурки.

Я промолчала, проходя в номер. Глаза уперлись в его голую спину и надпись сбоку, которую раньше не замечала.

— Мне надо выйти из отеля, — сказал Оззи, пропадая в комнате.

Началось.

— Разве сегодня нет репетиций? — крикнула я.

— Нет, сегодня у нас саундчек, и до вечера я свободен.

Он появился в проеме через пару минут снова в «маскировке»: объемной черной худи с капюшоном и в очках на пол-лица.

— Что такое саундчек?

Его губы изогнулись в полуухмылке, и я поняла, что сейчас начнется новая порция издевательства «какая же ты блондинка».

— Дорогуша, у тебя и так IQ ниже среднего, не понижай планку.

Снова нарывается, бирюзовое говно.

— Меня музыкальные термины мало волнуют, знаешь ли, — ехидно отозвалась в ответ.

— Это проверка звука и оборудования перед выступлением, — пояснил Оззи, проходя мимо и улыбаясь. — Пойдем.

— Куда?

— Я тут торчу почти два месяца, но особо никуда не выбирался.

— А я при чем?

— Бля, ты не проснулась или как? Погуляем, покажешь город. Я что, должен все разжевывать? — саркастично произнес садюга, опуская очки.

— Слушай, я всего лишь уборщица, ты явно перепутал меня с экскурсоводом. Я занимаюсь уборкой номера, а не выгуливаю посетителей. Ты давно перешел все рамки дозволенного, — неужели я ему все высказала? Ну, не все, конечно… Надо было это сделать гораздо раньше. — Рабство в США отменили первого февраля 1865 года, если ты забыл.

— Блин, а ты не так безнадежна, милая, — усмехнулся изверг, — сегодня я тебя освобождаю от уборки номера, и мы идем гулять.

Но я хотела поехать в больницу к Коди, а он рушит все планы, почему ему приспичило гулять по Нью-Йорку?

— Кроме меня не с кем? У тебя есть друзья, гуляй с ними.

— Ты долго будешь херней страдать? — цыкнул надоедливый говнюк и показал подбородком на дверь. — Либо выходишь сама, либо с моей помощью.

Конечно, от его помощи я отказалась и покорно вышла из номера. Мы даже без приключений выбрались из отеля: никаких фанаток, «орангутангов в костюмах» и папарацци не наблюдалось. Удивительно.