Одно слово прошло навылет, задело все ткани, разорвало аорту и поставило смертельный приговор. Земля перестала вращаться, время остановилось, а цветок внутри меня превратился в прах.

Сегодня я узнала, сколько стоит человеческая жизнь, когда моему брату диагностировали лейкоз. Больше миллиона долларов. Пересадка костного мозга, различные процедуры облучения, тесты и прочее стоили больших денег, но давали огромный шанс, что он будет жить.

— Есть отличные детские онкологические центры в Испании и Израиле, где аналогичная операция стоит в разы дешевле, — устало произнес доктор, поправляя очки. Он говорил это не впервые. Да, таких бедняков, как мы, попавших в страшную ситуацию, было множество. Они так же сидели перед ним и не знали, где взять бешеные деньги и как спасти своего близкого.

Я сжимаю крепко руку Розы, и ее дрожь передается мне, пробирается под кожу. Боль, страх просачиваются наружу и заполняют небольшое помещение. Я слышу, как она беззвучно плачет, и перестаю дышать.

— У Коди молодой организм, но слабая иммунная система, поэтому он не может стать донором для себя. Нам надо взять анализы сперва у вас и проверить совместимость, есть вероятность того, что кто-то из родственников сможет стать донором, — продолжает мужчина, поглядывая на бумаги. — Вы должны дать ответ как можно скорее, чтобы мы начали проводить тесты и составили план лечения. В худшем случае, все может закончиться летальным исходом. Вы должны это понимать, Роза.

— Да, да, я это понимаю, — слышу слабый шепот мамы.

Светлые коридоры, медсестры, пациенты… Лица… Лица, убитые горем, с потерянными глазами. Их огонь давно погас, они смирились со своей участью. Я крепко обхватываю плечи Розы, и мы заходим в палату Коди. Он спит. Его маленькое исхудавшее тело кажется еще меньше на белых простынях. «Не могу, не могу…» Мне так больно смотреть, внутри все сжимается, взгляд с его лица скользит на пол.

— Лив, у нас нет таких денег, — шепчет Роза, присаживаясь на краешек стула рядом с кроватью, и закрывает лицо ладонями. Нет… Нет… Она что же… сдалась?

— Мы что-нибудь придумаем, мам. Обещаю, — вкладываю всю оставшуюся силу в голос и сжимаю ее плечо. Сдержу ли я обещание? Не хочу лгать и бросать слова на ветер, но я сделаю все от меня зависящее.

Не помню, как я вышла из больницы. Ноги сами понесли к ближайшему метро. Этот день я запомню навсегда, потому что никогда еще не чувствовала себя такой ничтожной. Я металась по Нью-Йорку, как неприкаянная душа, привидение, летая из квартала в квартал. Я не знала, куда идти и что делать.

Если бы я родилась богатой, я бы отправила Коди в самый лучший детский центр.

Если бы у меня были хорошие знакомые, друзья, которые смогли чем-то помочь, поддержать в трудную минуту.

Если бы я не родилась неудачницей, на пути которой каждый день вырастают преграды.

Если бы не я была одна в этом огромном и равнодушном мире.

Если бы существовал такой человек, который мог обнять и приободрить, сказав: «Все будет хорошо. Я рядом».

Если бы…

Если бы…

Если бы жизнь не была такой сукой, которой нравится бить меня по самым уязвимым местам. Теперь она добралась до Коди. Ему ведь только четырнадцать, он совсем не увидел мира и не пожил! Так почему она хочет забрать его?! Почему на его месте не я?

Почему жить так сложно?

Я пришла в себя, когда увидела хмурое лицо Оззи, и поняла, что уже поздняя ночь. Я сижу на крыше «Crosby» и плачу. Он видел мои слезы, видел, что я разбита и сломлена, и было как-то плевать. Пусть смотрит. Как я вообще оказалась в саду и как долго здесь просидела, осталось загадкой. Я не чувствовала холодного ночного воздуха, своих ледяных рук. Я не ощущала ничего. Наверное, так умираешь внутри. В состоянии беспомощности и аффекта люди совершают безумные поступки. Они могут сесть на поезд или самолет, который принесет их в другую страну, подальше от проблем и чувства собственной бесполезности.

Он говорил какую-то чушь о парнях, а я думала, если попрошу у него помощи, поможет ли он или просто выставит за дверь и унизит? У него ведь есть деньги, он просто их выкидывает, будто они ненужные бумажки, а для меня это теперь большая ценность. Я больше склонялась ко второму варианту. Он не обязан помогать незнакомой девушке, которая на дух его не переносит.

Я не могла уснуть. Лежала и смотрела в потолок, какие-то мысли посещали голову и быстро убегали, не оставляя следа. Если бы это был только кошмар. Я закрою глаза, проснусь завтра, позвоню Розе, и она скажет, что с Коди все в порядке, Виджэй приходит со школы и слушает свою ужасную музыку, а Бенджамин читает утреннюю газету «Нью-Йорк таймс», пьет кофе и едет на завод. Как бы я хотела, чтобы все наладилось. Жаль, что наши желания и мечты не сбываются по взмаху волшебной палочки, по мановению щелчка.

Я так и не смогла сомкнуть глаз. Серый бездушный рассвет заполз в комнату, напоминая, что это не кошмар и не сон. Утро — это реальность, ночь — наша маска.

Моя реальность была слишком жестока, но я напомнила себе, что не могу сдаваться и должна бороться до конца.

«Все в твоих руках, Лив, и пока ты их не опустишь, выход найдется всегда».

Оззи

Бабы странные существа. Убеждаюсь в который раз. Понимать их логику бессмысленно, а разгадывать разные ребусы — тем более. Это целый Лабиринт Минотавра, выбраться из которого не под силу даже Тесею.

Ливия молчит уже несколько дней. Дерзкая колючка, превратилась в молчаливого и послушного ангела. В ручного зверька, который готов выполнять разные команды. Говорила, как механическая кукла, одни и те же фразы бесцветным голосом с безжизненным пустым взглядом, навевая на меня уныние. Честно говоря, это бесило. Лучше пусть спорит и скандалит, выпускает иголки, чем молчит. Резкий переход от дерзкой выскочки с острым язычком, до молчуньи, очень настораживал. Она не вписывалась в рамки моего понимания. Это какая-то новая тактика? Она объявила мне молчаливую войну?

«Бля, такой проблемной бабы еще не встречал. Кто она такая, что я сижу, как идиот, и думаю о ней?» Действительно, какого хрена я сижу в этом дурацком номере? Завтра у нас саундчек, потом внеплановое выступление в клубе на Бродвее, можно будет хорошенько оттянуться и расслабиться в компании парочки крошек. Но сегодняшний вечер не может пройти напрасно…

Я лениво потянулся к тумбочке и нажал на кнопку.

— Да…

— Чтобы была через десять минут, — рявкнул в трубку и бросил ее, довольно ухмыляясь.

Прошлепал к мини-бару и достал джек, отпивая пару глотков из горла. Подключил телефон к колонкам, и помещение заполнила одна из любимых старых песен «I Love Rock N Roll». Я начал покачивать головой в такт, размахивая бутылкой с виски.

— Я видела, как он танцевал там, у музыкального автомата. Я знала, что ему около семнадцати лет. Звучал мощный ритм, играла моя любимая песня. И я точно могу сказать, что очень скоро он будет моим, да, моим, напевая…

В этот момент в номере появилась как раз оторопевшая проблемка по имени Ливия и замерла, удивленно пялясь на меня.

— Я люблю рок-н-ролл, так брось ещё одну монетку в музыкальный автомат, малыш. Я люблю рок-н-ролл, так воспользуйся моментом и потанцуй со мной. Е-е-е-е! — начал орать я и ритмично двигаться, кивая ей. — Давай, чего застыла? Сегодня праздник!

— Какой?

— Какой, какой… Какой-нибудь! Нельзя повод найти что ли? — продолжал я танцевать под заводную и всеми любимую песню Джоаны Джетт. Девушка смотрела на меня, как на умалишенного, пока я весело дрыгался под слова «Дальше мы уже не останавливались, он был со мной, да, со мной».

— Чего стоишь, зануда? — я, пританцовывая, подошел к ней и плеснул в бокал вискаря. — Давай, расслабься, сегодня твой господин добрый.

Даже самому смешно стало от этих слов, но я сделал серьезное лицо. Она с сомнением посмотрела на янтарную жидкость и поставила на стол.