«Осборн, ты просто мастерски грызешь мозг, хватит уже истязать себя», — дала мысленно команду и взяла в руки путеводитель, где сделала несколько пометок. Жаль, что у нас мало времени, не успеем объездить все интересные достопримечательности. Возможно, я вернусь когда-нибудь в Ирландию и устрою путешествие, не думая о «графиках, папарацци, фанатах» и прочей фигне, которая могла бы мешать наслаждаться отдыхом.

Автомобиль двигался по узкому серпантину: с одной стороны горы, с другой — океан, огражденный низким каменным заборчиком. Вода, будто играла с небом, принимала те же оттенки серо-синего, оранжево-багряного, словно хамелеон — и не разглядишь, как они сливаются в одно целое. Наш путь лежал обратно на восток — лесистую долину Глендалох в горах Уиклоу. Одно из самых мистических мест, обвитое множеством легенд и сказаний.

Большая часть поездки прошла в молчании, только музыка разбавляла неоднозначное настроение после утесов. Да, Лавлес добился должного эффекта — этот эпизод еще долго будет маячить перед глазами и вызывать ужас. Я смотрела на мелькающие за окном пейзажи и необычайно красивый закат. Небо преобразилось — на горизонте расцветали рубиновые разводы и смешивались с холодной синевой.

— Эй, Осборн, ты чего притихла? — вышел из двухчасовой спячки Лавлес. — Обиделась?

— На умственно отсталых людей не обижаются, им сочувствуют, — проворчала в ответ, Габриэль хмыкнул, назвал меня неудовлетворенной злючкой и предложил реабилитировать ситуацию. «Разгоню тучки в твоем небе», — сказал недоделанный синоптик, но от бесплатной услуги я отказалась и отвернулась — пусть ведет диалог с собой любимым.

На небе растекалась невероятная палитра, будто кто-то по неосторожности разлил банки с разной краской. На сапфировом бархате оставались алые мазки и превращались в полупрозрачные розовые полосы.

— Ты так усердно палишь в окно… Устанавливаешь связь с космосом? — продолжал свой троллинг дурацкий гитарист. Лучше бы дальше помалкивал, раздражает.

— Да, именно этим занимаюсь, — произнесла тем же тоном, покосившись на липучку.

— Вызываешь НЛО?

— Угу, чтобы поскорее тебя вернули на планету придурков, откуда ты родом, — на мое заявление, Лавлес только громко хрюкнул, в нефритовых глазах загорелся азарт.

— Не будешь даже скучать?

— С чего бы? Избавлюсь от назойливого извращенца…

— … которого ты хочешь даже во сне, — поддел надоедливый баран и злорадно усмехнулся. — Кто еще из нас извращенец, детка.

Я вспыхнула и покраснела до корней волос. Он просто блефует, не могла же я так… Воздух в салоне будто потяжелел, когда в голове воспроизводилась вчерашняя ночь. Если бы не веселые дни, я бы точно растворилась в поцелуях и поддалась соблазну, который опутывал сознание и тело, как стебли лианы. Неужели я настолько попала под влияние Габриэля, что согласилась бы заняться этим в доме его матери? Когда он прикасается, я мысленно кричу: «Не останавливайся», но спасает только чудо — ночные звонки, внезапные женские дни, какие-то нелепые случаи. Я бы уже давно безвозвратно утонула в Габриэле, мне словно дается отсрочка, чтобы не уйти в темный омут с головой. Тогда я потеряю шанс выплыть.

— Это твои пошлые фантазии, — сказала я, вкладывая в голос как можно больше безразличия, хотя внутри кипела от волнения.

— Мои или твои? — издевался приставучий клещ. — Признайся, Ливия, что хочешь повторения. Три года воздержания, — он издал притворно-тяжелый вздох, а мои брови поползли на лоб. — Немало.

Я развернулась и уставилась на ухмыляющегося Лавлеса. Как же бесит его уверенная улыбочка! Долбаный всезнайка! Нет, надо быть более хладнокровной и не реагировать, я же сама себя выдаю. Самое отстойное — он прав. Это оскорбительно и обидно втройне!

— Правда? — спокойно спросила и улыбнулась. — Где же это написано, позволь узнать?

— На твоем лбу, милая, — Лавлес захохотал и свободной рукой коснулся моего виска. Я увернулась и возмущенно стукнула его в плечо, еще больше раззадорив этого клоуна. Он прекрасно знал, как подпалить фитиль и разжечь отрицательные эмоции. — Длительное отсутствие секса — негативно влияет на состояние здоровья, поэтому недотраханные бабы вечно злые и недовольны своей жизнью, — вещал болтун, подняв вверх указательный палец, будто профессор за кафедрой.

Я фыркнула и закатила глаза, даже не удивляясь: кто о чем, а Лавлес о сексе.

— Тебе больше не о чем поговорить?

— Ну, почему не о чем, — гитарист на пару секунд заткнулся и довольно хмыкнул. Явно придумал что-то идиотское. — Можем поговорить о пони и единорогах, ты ведь их очень любишь. Сегодня тоже трусики с аликорнами?

— С пираньями! Какой же ты придурок, — Господи, дай мне сил не прибить его, он точно решил довести до белого каления.

— Ты очень сексуальная, когда злишься, сразу хочется заткнуть твой дерзкий рот, — его пошлый взгляд скользнул по лицу и замер на моих приоткрытых губах. — Кое-чем.

— Да? — температура тела резко скакнула по шкале вверх, сердцебиение участилось, но мой голос был обманчиво спокойным. — Представляешь, наши желания совпадают, — я поддалась вперед и прошептала: — Тоже хочу засунуть в твой рот кляп, чтобы ты, наконец, заткнулся.

— М-м-м… какая ты шалунья, — понизил голос до сексуальной хрипотцы хитрюга-блондин, резко развернулся и чмокнул в губы. Так как после утесов я пребывала в некой эйфории, или, проще говоря, тормозила, отстраниться не успела. Габриэль, видя, что из меня вот-вот повалит, в прямом смысле, пар, зловеще посмеивался. Да, такая ты жалкая, Осборн, снова загораешься, как спичка или бенгальские огни.

Я быстро отодвинулась, нервно сглатывая. Бесполезно… Нас разделяли несчастные сантиметры, атмосфера в салоне накалилась, и срочно требовался глоток свежего воздуха. Интересно, когда-нибудь будет реванш? Риторический вопрос. Видимо, это проклятие Лавлеса, чтобы я находилась в аутсайдерах, и каждый раз проигрывала. Через несколько минут мой пыл остудил голос Габриэля:

— Прикинь, Осборн, мы в Голливуде.

— Что? — я нахмурилась, с недопониманием взирая на довольную рожу моего персонального дьявола. Лавлес показал подбородком куда-то вперед: среди зеленых полей, где паслись стада овец, я заметила белую кляксу. Вдалеке вырисовывался знак «HOOLYWOOD». Удивленно открыла рот и прыснула со смеху. Комичное зрелище, однако, ведь это — визитная карточка ЛА. Когда автомобиль приблизился к белым буквам, я попросила притормозить и понеслась вприпрыжку по зеленой траве, распугивая белых и черных кудрявых барашек.

— Да ты просто гроза пушистых овечек, Осборн, посмотри, как они от тебя трусливо удирают, — ржал Лавлес, следовавший за мной, в его загребущих лапах почему-то оказалась моя «лейка». — Ну-ка, покажи несколько соблазнительных поз.

Вместо соблазнительных поз я показала средний палец и язык — все зафиксировал новоиспеченный папарацци с глумливой улыбочкой. Паршивое настроение поползло в гору, пока мы вместе дурачились и фотографировали друг друга.

На самом деле, как позднее я прочитала, Голливуд — это маленькая деревушка, получившая название, благодаря выходцу из этой ирландской глубинки, иммигрировавшему в Калифорнию в девятнадцатом веке. Не только в «городе ангелов» есть знак на Голливудских холмах, но и среди зеленых полей, в окружении овечек, коров и коней. «Лейка» сохранила забавные снимки двух не совсем вменяемых людей на память. Из деревни начинался маршрут для паломников, который назывался «Путь Святого Кевина». Впереди открывались невиданные красоты: пологие невысокие горы, покрытые вереском и утесником. В лучах догорающего заката, на кроны елей и сосен, укрывающих подножия гор, ложились тени, придавая местности особую таинственную ауру. Из головы вылетели недавние насмешки Габриэля, даже выходка на утесах Мохер отошла на второй план, пока я с немым восторгом осматривала пейзажи.

В Глендалох мы приехали уже в сумерках — на сегодня наше насыщенное на эмоции путешествие завершилось. На территории располагались автостоянка, трехэтажный отель для приезжих, кафе и сувенирные магазинчики — все удобства, как в любом туристическом месте.