– Легко сказать. У меня подготовленных людей не хватит. Придётся искать. А это время.
– Оно пока у нас есть. Фестиваль достижений отечественной науки и техники наверняка отвлечёт молодёжь. Вы сами пишете про службу реализации нереализуемых задач с приличным финансированием.
– Отвлечёт тех, у кого мозги есть. А большая часть бунтовщиков ни на что не годные уроды, – произнёс князь, даже не пытаясь скрыть отвращения к предмету обсуждения.
– Это ещё надо посмотреть. Очень часто обстоятельства и окружение превращают нормального человека в зависимого недоумка, – заявила Лия, раздушив кусок ни в чем не повинного пирога в качестве иллюстрации к сказанному.
– Хорошо. Над этим мы подумаем. А сам сценарий «восстания» у вас не вызывает каких-то вопросов?
– Изящная схема. Я бы только добавила драматизма в столкновение гвардии со стрельцами. И не очень понятна роль царевичей во всём проекте.
– Нас же всех свергают?
– А вы не боитесь, что они сами решат прийти к власти?
– Не боимся. С ними работа уже ведётся.
– Без готового плана и ясной цели?
– Мы планируем их подключить к разработке проекта.
– А если не договоритесь?
– Об этом лучше не думать.
– Думать надо всегда. Вы готовы уничтожить наследников престола? – С непроницаемым лицом задала вопрос Лия.
– Сразу видно, Лия Исааковна, что вы теоретик. – улыбнулся князь, – Для нейтрализации вовсе не требуется убийство. Есть варианты. Но очень не хотелось бы их реализовывать на практике, потому что это всё равно будет убийством, только не тела, а души. Так мы уничтожим всё, что связывает царских детей и их родителей. Абсолютно не приемлемый вариант. Даже если изобразить вмешательство третьей силы. Оно всё равно когда-то вылезет, но с ещё более разрушительными последствиями.
– Пока мы обсуждаем только теорию. Практические решения всё равно принимать вам.
– Я думаю, что за несколько недель мы окончательно определимся с исходной ситуацией и поставим вас в известность о результатах.
– Спасибо за доверие, но я бы привлекла к анализу более опытных специалистов.
– Мы это обязательно сделаем в обезличенной форме, но только когда сможем понять, чего сами хотим и хоть как-то договоримся с вами.
– Материалы для анализа мне передадите вы или пришлёте кого-нибудь?
– Скорее всего я. Ориентировочно через три недели.
– Значит у нас на сегодня всё?
– Нет. Один личный вопрос. В каких отношениях вы с царевичем Савватием7
– Практически никаких. Он даже не счел нужным со мной встретиться после возвращения. Улучил момент, когда я была у отца, и устроил тут вечеринку с братьями. – Возмущение Лии явно не было наигранным.
– Очень странное поведение царевича.
– Правда мы расстались перед его отъездом. Но это не повод вести себя так по-хамски.
– Мне трудно иметь суждение по этому вопросу и в последнюю очередь я хотел бы вмешиваться в вашу личную жизнь, но надеюсь, что всё это не помешает нашей работе.
– Нет, разумеется.
– Даже если на неком гипотетическом совещании вы столкнётесь с царевичем Савватием?
– Даже в этом.
– Я очень на это надеюсь. Тогда на сегодня всё.
– До свидания ваше сиятельство.
Из собрания Библиотеки Института.
1. Влад Заславский «Маятник вечности или диалектика периодизации исторических процессов».
(краткое содержание)
Среди учёных и простых смертных доминирует представление о смене общественно-исторических формаций, как о процессах одномоментной (революционной) или постепенной (эволюционной) замены старого общественного устройства на новое. При этом все философию сдавали и вдохновенно вещают о «диалектике» и прочем «единстве и борьбе противоположностей».
Чтобы оно выглядело научно, учёная мысль неустанно ищет те противоположности, которые могли бы сойти за двигатель общественного развития. И находят! Например, богатых и бедных (пролетариев и эксплуататоров).
Ну, а в демократическом обществе, надо думать, это демократы и тоталитаристы, или медики с предпринимателями, c одной стороны, и заходящиеся от праведной истерики «зелёные», с другой.:-)
И тут невольно вспоминается ленинское «верхи не могут» – «низы не хотят».
Могу согласиться лишь с «верхней» частью. Когда правящая верхушка теряет контроль над ситуацией, ей на смену приходит другая правящая верхушка, способная этот контроль поддерживать.
Никогда не было, чтобы «низы» получили что-то хотя бы отдалённо напоминающее то, чего они хотели. В лучшем случае покуражатся чуток и опять в ярмо.
Чтобы ни происходило в истории – это были процессы смены способов доминирования «верхов» над «низами», не более того.
Другими словами, какое-то движение в обществе начинается тогда, когда меняются способы контроля и управления общественными процессами.
А где тут диалектика?
Попытаемся разобраться.
Первым способом управления была дубина. Самое то для стаи, где общественные отношения только закладываются, хотя уже есть элементы властной пирамиды, специализация и прочие элементарные признаки человеческих отношений. Кому интересно – посетите любой обезьянник. Очень похоже на человеческое общество: вожди и прихлебатели, суета у кормушки и поиски лучшей жизни на стороне, то есть там, где её нет.
Похоже, то оно похоже, но ничего специфически человеческого в этом не присутствует. Те же принципы главенствуют во всём животном мире.
Для развития необходимы объективные потребности, создающие среду, отличающуюся от традиционной и способную стать почвой для новых идей в области управления.
Первичная «объективная потребность» запрятана в ограниченных возможностях дубины. Эти возможности ограничены спортивной формой и темпераментом владельца. А хотелось бы большего. Как же тут без милитаризма, основного двигателя развития науки и техники во все времена и эпохи.
Но для изобретения нового оружия требуются не профессиональные убийцы, а мечтатели и фантазёры – самые бестолковые и никчемные члены стаи. Лук изобрели хиляки, не способные бросить копьё на то же расстояние, что и нормальный охотник.
Вместе с этими чудаками в обществе появляется среда ереси и свободомыслия, не способная оказать сколь-нибудь существенное сопротивление грубой физической силе. Фигня это, что изобретатель лука станет вождём. Может и стрельнет пару раз, а потом лук заберут, накостыляют по шее и сделают такого стреляющего монстра, что автору проекта его поднять будет сложно, не то, что воспользоваться.
Поэтому необходимо было изобрести такое оружие, которое нельзя забрать, которым сложно воспользоваться непосвящённому, которое создаёт принципиально новую форму контроля над обществом.
Если какие-то похожие мысли и приходили в головы качкам с копьями, то очень быстро оттуда улетучивались. Зачем париться, если и так вождь. А вот для творческой мелюзги это было шансом выбиться в люди. И шанс этот назывался «институт шаманства» или первая человеческая форма интеллектуального контроля и насилия.
Носителю дубины плевать на интеллектуальные тонкости, ему не запудришь мозги абстракциями (не двадцать первый век), но зато его легко запугать до колик таинственным и непонятным, охмурить как ёжика и заставить таскать каштаны из огня от опасения бОльших неприятностей.
Материалом такая работа была обеспечена выше крыши. Молнии крушили дубы, от грома заглатывало уши. Урагану или наводнению дубина – соринка. Достаточно всё это персонифицировать в понятные дебилу образы, придумать формы имитации воздействия на эти стихии, и клиент готов отдавать тебе лучшие куски мяса.
Правда при любой оплошности из шамана было принято готовить жаркое, так что в свои права неизбежно вступал естественный отбор, когда выживали самые изворотливые и наблюдательные, способные артистично охмурять и накапливать реальные знания для прогноза и предупреждения неблагоприятных последствий природных катаклизмов.
Ну, а что же сила? В условиях усложнения общественных отношений совершенствовались и силовые составляющие: орудия насилия и организационные навыки лидеров (вождей и прочее).
