Скосила глаза. Улыбчивый тип стоит и светится от счастья. Псих какой-то.

Как же хочется пить! Ловко положил полотенце мне на грудь и держит ложку возле губ, как будто делал это много раз.

Какое блаженство! Ещё! И ещё. Другое дело.

Интересно, что за тип? На лекаря не похож и точно не из наших. Да хватит уже лыбиться. У меня, наверно, рожа, как у пугала. Дотянулась правой рукой до лица. Ухо есть. Нос не отрубили. И то хлеб. На голове тоже повязка и рана зудит, зараза! Это в конце, когда теряла сознание. Потому, наверно, и промахнулся.

Ладно. Об этом потом. Да что он всё светится?

– Ты, кто? – никогда не думала, что произнести два коротких слова может быть так трудно.

– Равазан.

И что, что Равазан? Тупой какой-то. Не видно разве, что мне говорить тяжело?

– И что с того?

Перестал светиться. Думает. Ну, ты думай, а я глаза закрою. Что-то устала. Очень.

– Я хочу на тебе жениться.

Что?!! Точно псих. И на колени … Зачем?! Может это у меня бред такой? И руку слюнявить не надо. Она одна у меня не забинтована. Да отпусти ты уже! Нос чешется. О-о, какое блаженство!

– Слушай, псих, может я сначала в себя приду? – о как разговорилась. Ещё пару претендентов на то, что от меня осталось и заскачу жеребёнком.

– Извини. Я не знал, как объяснить. И ты права. Поправишься – поговорим.

Исчез. Почему-то стало грустно. Вечно эти мужчины «женюсь, женюсь», а как до дела, так и след простыл.

Опять пришел. С подносом.

– Это что?

– Еда. Лекарь разрешил.

Точно не шашлык.

– Что за бурда?! Дай полотенце – выплюну.

– Не дам. Это всё полезное и раны быстрее заживать будут. Знаешь, как тебя тяжело кормить было?

– Так это был ты?!!

– Не только. Но, в основном, я.

Сказать, что я поклялась зарезать того урода, что так меня мучил в последние дни? Пожалуй, не стоит. Смотрит чуть искоса. Не понимает ничего. Такой странный тип.

– Ладно. Проглочу как-нибудь.

Какая, всё-таки, гадость эта лекарская бурда! Но живот набила. Ну, и ладно. Интересно в больнице одни мужчины работают или женщину тоже найти можно?

Видно как-то почувствовав моё настроение, странный тип привёл искомую женщину и откланялся, пообещав заглянуть вечером. Хоть бы и вообще не пришел. Тут столько женских секретных проблем. Только мужчины мне не хватало.

Град. Терем Айдара.

Айдар (бывший князь народа тартар), Равазан (князь воинов Кавказа).

– … А что ты хотел? Она понятия не имеет кто ты такой. Благодари Ивана, что вообще поговорить смог.

– Ну, я думал, что у нас есть какое-то родство душ. Что она что-то почувствует.

– Давай я тебе руку сломаю и посмотрю, что ты, кроме этого, почувствуешь.

– Ты прав, Айдар. Дурак я! Какой дурак!

– Ты, Равазан, даже не представляешь какой. Если она охромеет или ещё что – от твоих чувств вообще ничего не останется. Куда ты спешишь? Подожди пока встанет и будет на женщину похожа.

– Она и сейчас очень даже похожа. Только я даже не знаю красивая она или нет.

– Это как?

– Ну, я знаю, что она моя женщина. Вот такая, как есть. Я это чувствую и ничего другого мне не надо.

– Может у неё характер, как у ведьмы. Или дура. Хотя она сотник. Тупых Дамира не держит.

– Я теперь боюсь к ней идти.

– Не понял?

– Она меня выставила из палаты.

– Выгнала?

– Нет. Но у неё было такое лицо, что я сам сбежал.

– Ну, так не иди. Дел у тебя что ли нет?

– Всё из рук валится и ничего не хочется.

– Все беды от женщин. Я ведь помню, как ты подыхал от усталости, но всюду старался успеть и всем своим помочь. А теперь уселся коровьей лепёшкой и ноешь.

– Ты прав. Я – никудышный князь.

– И на стройку не поедем? Зима на носу.

– На стройку поедем.

– И ваши табуны надо посмотреть. После войны народ расслабился. Останешься без кавалерии.

– Без кавалерии нам не вернуться домой.

– Тогда поехали.

Град. Лечебница.

Лэйла.

Повествование от лица Лэйлы.

Вечером удалось сесть на кровати. За окном голые деревья и противный осенний дождик моросит. Наверно холодно и сыро. Надо дом вытопить, а то отсыреет к зиме. И так пустой стоит. Теперь вообще развалится. И в мороз трещать будет …

Ну, что?! Что? Не пришел и не пришел. Обязан был прийти? С чего бы это? Захотел – пришел, не захотел – не пришел. Кому нужны обрубки забинтованные? Глянула на себя в зеркало и разревелась. Ужас! Я бы сама к себе не пришла.

Какая у него улыбка красивая. А глазюки – синие.

Дура! Хорошо мне по голове прилетело, раз такие дурацкие мысли в неё лезут.

Град. Посёлок горцев.

Айдар, Равазан.

Повествование от лица Айдара.

Все дома уже были под крышей и у большинства дымились печные трубы.

Целый город возник на правом берегу Великой реки. Но, когда заходили внутрь, вся красота оставалась снаружи. Ни полов, ни мебели. Даже некоторые окна не застеклены, а заложены наглухо.

– Тут работы на год. Надо что-то думать.

– Шамиль советует настелить черновые полы и накрыть коврами. Поспать можно и на полу.

– Кто такой Шамиль?

– Глава совета старейшин. Они подумали, что тепло держать будет, а это зимой главное.

– Детей в Град заберём. Наши все у родителей и гостиница для школьников пустует.

– Мало их у нас осталось. Боюсь, что родители не отпустят. Пусть старейшины сходят, посмотрят, как и что, и расскажут людям. Может и уговорим.

Мы уже начали строить столярную мастерскую. Ваши не справятся. Да и денег у нас на хорошую мебель нет.

– Это тот сарай на отшибе?

– Ну, да. Пока будем делать только простые и грубые вещи: столы, лавки и топчаны. А потом видно будет.

– То есть ситуация хреновая, но не безнадёжная?

– Да. С голоду не умрём и зимой не замёрзнем. А главное все будем живы.

– Это точно. Тогда поехали к табунщикам.

– Я только к себе загляну. Одену что-то попроще. Всё равно в больницу сегодня не поеду.

Дом Равазана был гораздо больше других, но изнутри представлял из себя такое же жалкое зрелище. Пол наличествовал только в прихожей, которую использовали и как столовую, и в спальне, где функции кровати исполнял деревянный топчан, накрытый ковром, поверх которого лежала шкура медведя.

Нас встретил худой и прямой, как палка, старик, принявший оружие у Равазана и отправившийся с ним куда-то вглубь дома.

– Это Ибрагим. Помогал отцу по хозяйству, после того как умерла мама. Отец не захотел снова жениться. Теперь помогает мне. Следит за домом.

– Не могли женщину найти?

– Отец очень скучал по маме. Наверно у него были женщины. Но не дома.

– А Ибрагим откуда взялся?

– Он следил за оружием отца. А потом стал следить и за всем остальным. Сначала меня учил, как обращаться с саблей и кинжалом, а, когда я подрос, отец взялся за меня по-настоящему. Страшно вспомнить. С трудом доползал до постели. Даже сбежать хотел. Потом привык. Только, когда всё это началось, понял, что к чему. Но некого уже было благодарить.

– Я тоже много чего не успел сказать отцу. Что уж теперь. Ну, и балахон!

– Что ты понимаешь. В горах вот сейчас солнце жарит, а подул ветер и зуб на зуб не попадает. Видишь. Вот так раскрылся. А так – капюшон.

– Это ещё надо уметь. Ну, что? Готов?

– Сейчас Ибрагим саблю с кинжалом попроще принесёт и поедем.

Град. Лечебница.

Лэйла.

Повествование от лица Лэйлы.

Вот гад! Разбередил душу и исчез. А у меня пальцы на ноге шевелятся. Может ещё и не хромая буду.

Дура! Мужик сболтнул из жалости лишнего, а ты и размякла. Он уже и забыл о тебе давно. О таком-то чучеле. Хотя глаза и нос вполне себе ничего. Губы – бледные. Так и подкрасить можно. И повязку с головы… Ой! Болит как! Зараза!