– А мог бы сто.

Маф махнул лапой и демонстративно начал работать с документами.

– Я чего пришла. Меня на совещание вызывают. Через двадцать минут надо быть у директора в переговорной. Со вторым генератором закончу на обратном пути.

Да не сердись ты. Я же стараюсь тебе помочь.

Ну, Мафунчик. Не дуйся. Ты же такой хороший. Не то что я – стерва рыжая.

– Ничего ты и не стерва. Только заносит тебя постоянно.

– Так ты на меня не сердишься? Давай чмокну в носик и побежала.

Маф терпеть не мог, когда трогали его нос – самое чувствительное место на морде дракона, но для меня почему-то делал исключение.

– Что я без тебя буду делать, если ты домой улетишь?

– Если это и случится, то очень нескоро. А у тебя в самом деле проблемы с ребёнком?

– На самом.

– У нас такой проблемы нет. Ребёнок развивается в энергетическом поле, а не в теле матери. Это тоже симбиоз. Но работает по-другому.

– Ой! Я опаздываю. Потом расскажешь подробнее.

– Ну, вот. Совсем другое дело. И как? Работает?

– В основном издевается.

– Уже прогресс. Я бы, если со мной вот так, вообще бы взорвалась, чтобы знали с кем имеют дело. Она с тобой ещё по-божески.

Вадя вздохнул и погладил блестящую от чистоты панель управления.

– Буду назад идти – всё тут облажу, – грозно заявила я и отправилась на совещание.

Зал для переговоров и совещаний Института.

Эта сегодня какая-то странная. Похоже что-то случилось. А что у царевны может такого случиться, если, по слухам, царь с царицей её обожают? Покушение или что-то с тем, кто тебе дорог. Покушение? Во дворце? Всё, конечно, может быть, но маловероятно. А близких у неё …

– Что случилось с царевичем Савватием?

– Вы о чем?..

Что-то взорвалось внутри. В следующий момент мои руки сомкнулись на шее этой гадины.

– Ну, сколько можно сегодня на меня покушаться? – просипела царевна, даже не пытаясь сопротивляться.

Потом какая-то суета и мы сидим, две дуры, и плачем. А Провидица гладит меня по голове.

Офигевшие от увиденного члены комиссии давно разбрелись по рабочим местам, а провидица, вместо того, чтобы отругать меня за срыв работы и дурацкую истерику, велела пригласить Грэту в гости. Вот сидим. Обедаем. Мне бы такие манеры, как у царевны. Молчим, потому что не понятно, о чем говорить. Провидица тоже молчит, хоть и устроила эти посиделки.

– Степаниду позови, – вдруг произнесла Провидица, расправляясь с котлетой.

– А если её дома нет.

– Нет, так и нет. Иди. Стучи в окошко.

Всё то она знает. У меня в гостиной на стене деревня нарисована, а перспектива окна крайней хаты как раз на стену приходится. Если в окно постучать, бабушка, когда она дома, может откликнуться и прийти в гости. Какая-то пространственная конструкция второго порядка. Иногда мне кажется, что это мой дом нарисован в этой деревне.

На стук окно открылось и высунулся заспанный и сладко зевающий Степан.

– Случилось что? Степанида у соседки. Ругаются. Кликнуть?

– Если не сложно?

– Чё тут сложного то? Стёпа-а! Тебя внучка зовёт! – проревел Степан раскатистым басом. – Уже идёт, – буркнул он, закрывая окно.

Слила бабушке на руки, грязные после огорода (Степанида на дух не переносит «эти городские штучки») и пригласила за стол.

При виде Провидицы бабуля как-то выпрямилась и даже чуть изменилось в лице. А ведь на моей памяти они и не встречались ни разу.

Грета смотрела на Степаниду широко раскрытыми глазами, но в остальном ничего не отражало её удивления.

– И чего позвали? У этой ребёнок, как ребёнок.

– Обязательно «зачем-то» звать? – усмехнулась Провидица. – А просто посидеть, поболтать?

– Думаешь умное что скажу?

– Не делай вид, что тебе всё равно, что будет с твоими правнуками.

Грета выронила нож, но тут же взяла его в руку и продолжила невозмутимо расправляться с отбивной.

– А хоть бы и не всё равно. Что я могу?

– Всё, что захочешь. Только надо очень сильно захотеть. Мне пора, девочки. Всем приятного аппетита, – сказала Провидица, исчезая за дверью.

– Что-то многовато медиумов в нашей семье. – сказа Грета, положив на тарелку вилку и нож. – Может быть мне кто-то что-то объяснит, раз уж мы тут собрались отобедать? Чего вы молчите? Я кто? Жена двоежонца. Или мой брак – фикция.

– Это я – фикция. А у тебя всё в порядке.

– А поподробнее объяснить можно?

– Ну, я любовница. Ещё до того, как тебя сосватали, хотя и считаю Савву мужем. Но никаких прав у меня на него нет. И вообще можешь не беспокоиться, потому что я скоро умру. И не смотри на меня так бабушка. Ребёнка погубить не дам. Так что мучиться вам царевна недолго осталось.

Ну и глазюки у этой Греты, когда злится! А на морде ни капли эмоций. Голубая кровь.

– Я чем-то могу помочь?

– В ваших подачках …

– Замолчи, Рыжик. У меня и так в последнее время голова кругом. Хорошо хоть со Степаном всё слава богу. Иди сюда, Греточка. Что это?

– Светлана дала, чтобы мои мысли никто прочесть не мог.

– А то, что ты на весь белый свет об этом постоянно объявляешь, она подумала? Четверых родила, а ума не прибавилось. Да и страшненький оберег. Как его на бал одевать или ещё по какой парадной надобности. Домой вернусь в сундуках своих пороюсь. Может и найду что покрасивее.

А ты, Рыжик, брось смерть кликать. Может и откликнуться. Пойду я. У меня Степан голодный мается.

Бабуля встала из-за стола, поцеловала нас обеих в щеку и скрылась в глубине дома.

Довольно долго мы сидели молча. Наконец мне надоело это бессмысленное занятие.

– Что делать будем?

– Я думаю, что распилим Савву пополам и жребий кинем кому какая половина достанется.

– Во всяком случае это позорище с дракой больше не должно повториться.

– Я бы не назвала это дракой. Ты где изучала джиу-джицу.

– А что это такое?

– Примерно то, что ты со мной проделала пол часа назад. Наверно синяки останутся. Теперь объясняйся с охраной откуда они у меня. Особенно после того, как сегодня меня пытался убить друг детства.

– У меня мазь есть. Немного пожжет, но зато никаких следов.

Бабулин подарок всегда под рукой. Мало ли за что зацепишься или споткнёшься на бегу.

После того, как нанесла мазь, Грета взвизгнула и с криком «это что – третье?», уронив стул, бросилась из комнаты.

Догнала её только возле нарисованной в конце коридора двери, через которую мы пришли из Института ко мне домой. Попытавшись войти в то, чего нет, Грета резко развернулась и выхватила кинжал. Интересно где она его прятала?

– Ну, пожгло немного. Знаешь, как я тут носилась, когда колено разбила, навернувшись с крыльца? Даже местами по стенам. Вон там следы остались. Давай подую. Только это помогает. А мочить нельзя. Волдыри буду.

– А их разве нет?

– Нет. Повернись другой стороной. Видишь – уже отпускает. Чтобы выйти в административный корпус надо вот тут нажать и подождать секунд десять. Можешь выглянуть. Убедилась? Пошли в гостиную. Глянешься в зеркало.

Повертевшись у зеркала, Грета убедилась, что от синяков не осталось и следа, после чего согласилась вернуться в столовую.

– Какой-то день сегодня … странный, – вздохнула она.

– Не говори.

– А правда, что у тебя какие-то проблемы?

– Степанида говорит, что да.

– А у меня их нет?

– Скорее всего так и есть. Источник один и тот же.

– Я могу чем-то помочь?

– Устрой мне встречу с царицей. Только чтобы никто не знал.

– Устроить, наверно, могу. Но чтобы никто не знал …

– Она руководит отделом пирокинеза. Но туда служба безопасности никого не пускает. Это вообще всё, что про этот отдел известно. Я сначала чуть не умерла от любопытства, но потом привыкла. То есть может как-то в Институте …

В столовую быстро вошла Провидица.

– Греточка, у входа в Институт бушует охрана. И ещё прислали курьера. Вас просят срочно приехать во дворец.