— Не бойся, Нэнси, — горячо зашептала я, обняв ее. — Я поговорю с папой и стану просить его, чтобы тебя оставили, — заверила я, ничуть не сомневаясь, что отец мне не откажет.

— Ох, мисс Мэри, добрая Вы душа, — поцеловала она меня в лоб полными губами. — Принесла же нелегкая на нашу голову эту новую хозяйку. Разве плохо без нее жили? — запричитала негритянка. — Но Вы и не думайте об этом, и в голову мои глупые слова не берите, — снова заохала Нэнси. — Вас-то мистер Санторо никому в обиду не даст. Давайте-ка я лучше Вас умою, да ступайте в зал к гостям, а-то злыдня эта, гувернантка Ваша, опять отчитывать начнет.

Свадьбу назначили на осень, после сбора урожая и Дня благодарения, но приготовления начались заранее. Однако слова и слезы Нэнси никак не шли из моей головы, да еще в книге «Сказки матушки гусыни» Шарля Перро я прочитала историю о Золушке, что еще больше лишило меня покоя, поэтому я все-таки решилась прийти с вопросами к отцу.

— Ну, что ты, глупышка, — тот даже рассмеялся моим страхам. — Неужели ты думаешь, что я стану меньше тебя любить или позволю кому-нибудь обижать? Никто и никогда не займет твоего местечка в моем сердце. И разве мисс Гвендолин похожа на злую мачеху? — поинтересовался он.

— Папа, а зачем тебе вообще нужна новая жена? Разве нам сейчас плохо? — все же уточнила я.

— Каждой девочке необходима мама, — серьезно ответил отец. — К тому же, ты скоро вырастешь, выйдешь замуж, у тебя появится своя семья, дети. А я останусь здесь совсем один. Думаешь, это хорошо?

Я представила одинокого папу в пустом доме, и у меня глаза защипало от нахлынувшего сострадания, и я отрицательно замотала головой — конечно нехорошо.

— И потом, Мэри, — добавил он, — ведь ты же всегда хотела брата и сестру. Но ты же понимаешь, что для этого я обязательно должен жениться.

Я кивнула. Брат или сестра являлись для меня тогда веским аргументом, ведь в то время мне, как никогда, не хватало детского общества. И хотя я по-прежнему осталась уверенной, что новая мама мне не нужна, но понимала: без нее не обойтись. Раз уж отцу нужна жена, ничего не поделать. К тому же, если он сказал, что все будет хорошо, и он никому не даст меня в обиду, значит, так и есть. Когда же я попыталась замолвить словечко за Нэнси, отец также велел об этом не беспокоиться и рассказал о том, как едва не лишился меня:

— Когда тебе не исполнилось и года, в комнату заползла гремучая змея и свернулась возле тебя. Нэнси ее заметила, когда ты проснулась и захныкала, а аспид поднял голову и угрожающе зашипел. Если бы она попыталась позвать на помощь или попробовать найти палку, за это время змея могла укусить тебя. Не раздумывая, Нэнси схватила ее рукой и выдернула из колыбельки, а та вцепилась ей в запястье.

Твоя няня так и не разжала руку, пока на ее крик не подоспели другие слуги. Укуси гадина младенца — это верная гибель, тебе бы уже ничего не помогло, но и Нэнси несколько дней пролежала при смерти с распухшей рукой. Она спасла тебе жизнь, понимая, что сама может умереть. То, что она для нас сделала — бесценно, и я тогда же решил для себя, что если она выживет, то останется с нами столько, сколько сама пожелает. Так что не волнуйся за свою няню, я никому не позволю ее выгнать. К тому же, ей, возможно, вскоре придется нянчить и других детей в нашей семье.

Теперь, когда сомнения разрешились, будущее рисовалось, как и прежде, ярким и безоблачным. А Нэнси после рассказа отца стала мне еще ближе и дороже.

Однако наступившая осень вместо ожидаемых торжеств принесла в наш дом поистине страшные события, и мисс Гвендолин оказалась вовсе ни при чем. Все случилось за несколько дней до моего девятого дня рождения. Октябрь — пора ненастная. В ту ночь за окном гремели сильные раскаты грома, молнии сверкали даже сквозь плотные портьеры, а в стекла тревожно бил дождь, мешая спать. Непогода разыгралась не на шутку.

Заснуть оказалось невозможно, и чтобы скоротать время, я принялась мечтать о том, что мне подарят в этом году. Возможно, кузены опять смогут нас навестить. Я представляла, как удивится Марко, заметив, что я выросла за это время на целых два дюйма. Прервал мои мечтания шум и крики, дом наполнился топотом ног. Я вскочила с колотящимся сердцем, понимая, что случилось что-то нехорошее. Тут в комнату влетела запыхавшаяся дрожащая Нэнси и, не зажигая свечи, кинулась ко мне:

— Скорее, мисс Мэри, бегите со мной, — быстро зашептала она. — Только молчите, не-то беда случиться.

Ничего не понимая, кроме того, что действительно произошло нечто ужасное, я выбежала следом. Бледная как полотно, няня быстро тянула меня по коридору в одной ночной сорочке и босиком, не обращая внимания на усиливающийся шум и пронзительный женский визг, лишь только поторапливала:

— Скорее, мисс Мэри, скорее!

Меня обуял страх, сковывающий движения. Не в силах оставаться в неведении, я все же попыталась о чем-то спросить, но негритянка прижала дрожащий палец к губам и резко мотнула головой, призывая к молчанию. Сбежав по неосвещенной черной лестнице в подвал, няня почти ощупью втолкнула меня в темноту и сама быстро скользнула следом, плотно затворив за собой дверь, и, судя по звуку и ее натужному дыханию, придвинула ко входу что-то тяжелое.

— Нэнси, что случилось, от кого мы бежим? — испуганно спросила я, когда она, прижав меня к себе, усадила на колени, а сама устроилась прямо на ледяном полу.

— Там плохие люди, мисс Мэри, грабители и убийцы, — зашептала она. — Так что сидите тихо, как мышка, здесь они нас не найдут, если Господь от нас не отвернется.

Несмотря на холод, меня словно жаром обдало:

— Там же остался папа! — в панике попыталась я вскочить на ноги, но няня только крепче прижала меня к себе, зажимая ладонью рот.

— Тише, тише, — снова пыталась она меня успокоить. — Мистер Санторо — сильный мужчина, у него есть оружие. Да и управляющий уже послал людей за подмогой. Все будет хорошо, только нам нужно немного подождать. И молиться.

У меня в голове лихорадочно скакали страшные мысли, теснилось множество вопросов, но Нэнси упорно призывала к молчанию. В подвал не проникал ни один лучик света, пахло плесенью и сыростью. Мои ступни едва ни примерзали к ледяному полу, а страх сжимал сердце. Мысленные картины происходящего наверху, одна ужасней другой, всплывали перед глазами, наполняя душу отчаянием. Каждый подозрительный шорох снаружи приводил к новой волне паники, и, если бы не рука Нэнси, прикрывавшая мне рот, я непременно отчаянно завопила бы на весь дом, когда почувствовала на своей ноге чье-то легкое движение. Наверное, это была мышь, в темноте не разобрать. Я задергалась, забилась, но няня по-прежнему крепко меня держала.

Замирая от ужаса, мы сидели так, прижавшись друг к другу, трясясь от холода и страха, пока в доме все не затихло. Но и после этого Нэнси еще долго не давала мне выйти, пока, наконец, снаружи не послышался знакомый голос нашего соседа, зовущего меня по имени.

Тогда взрослые постарались скрыть от меня подробности произошедшего этой ночью. Детали я узнала лишь много лет спустя от моего кузена, но об этом я расскажу позже. Да и едва ли я в то время о чем-то расспрашивала.

События тех дней остались для меня словно в тумане. Случилось самое ужасное, что могло для меня произойти. От рук чернокожих бандитов при нападении погиб мой отец. Кроме него были убиты или ранены еще несколько слуг, мисс Элизабет я тоже с тех пор не видела, она оказалась в больнице. Но меня совершенно не беспокоило, что с ней и в каком она состоянии, потому что с гибелью отца мой мир казался мне полностью разрушенным.

Целыми днями я не выходила из своей комнаты, или тихо проливая слезы в постели, или просто сидела на подоконнике, обхватив руками ноги под коленями и глядя в окно невидящими глазами. Делать замечания мне все равно было некому. Нэнси приносила еду, пыталась отвлечь меня, уговаривала хотя бы погулять с ней в саду, но я с трудом заставляла себя выпить несколько глотков прежде любимого какао и от всего отказывалась.