Базиль, поняв, что наступил сейчас на хвост змее, резко дал задний ход, заметно занервничав.
— Конечно, месье Кэмпбел, я просто пошутил. Привет, Джорджес, — кивнул он мне. — Значит, ты к нам на ознакомительную экскурсию?
— Можно сказать и так, — сдержанно подтвердил я, понимая нервозность шутника-неудачника. Мой приятель — не самая приятная личность во всех отношениях, однако авторитет здесь однозначно имеет. — Изучаю все стороны вампирской жизни.
На лице Базиля отразилась активная умственная деятельность, наглядно представляющая его отношение к происходящему. На его взгляд, мое желание — лишь блажь пресытившегося аристократа, и обратись я к нему лично, он в лучшем случае просто указал бы мне обратный путь, но раз за меня ходатайствует старый вампир, это заставило его организовать мне так называемый «показ».
— Ланс, — окликнул Базиль русоволосого парня, который до нашего появления сидел с книгой, — покажи Джорджесу нашу «пещеру чудес». Месье Кэмпбел, — снова обратился он к Оливеру, потеряв ко мне интерес, — может быть, я могу предложить Вам свежей крови, или выберете что-нибудь для Вашей научной работы?
Не прислушиваясь более к их беседе, я отправился следом за тем, кого назвали Лансом. Не успели мы пройти и нескольких шагов, как пол под нами завибрировал, посуда на столе еле слышно зазвенела, и я отчетливо услышал, как за стеной промчался поезд, очевидно, тоннель метро проходил совсем рядом.
— Не обращай внимания, — махнул рукой Ланс. — Они здесь по много раз на дню туда-сюда носятся, мы уже привыкли и почти не замечаем. Зато буквально в километре отсюда есть проход, через который можно добраться до рельсов, совсем недалеко от станции Монпарнас-Бьенвеню, а с нее уже, даже не поднимаясь на улицу, можно перейти и на железнодорожный вокзал, сам представляешь, какое удобное место для охоты! Конечно, там всегда толпится народ, но мы научились незаметно внушать выбранной жертве двигаться следом в неприметное место. Жаль только, Базиль развернуться не дает, так и приходится вечно эту жажду терпеть, — вздохнул он, загрустив.
— Ладно, дружище, ты мне собирался показать, как тут у вас все устроено, — напомнил я Лансу, про себя мысленно отмечая на карте, где мы сейчас находимся — практически в центре города.
— Ну да, — вздохнув и постаравшись отключиться от мыслей о крови, начал он свой рассказ. — Отсюда, по обеим сторонам зала расходятся небольшие комнаты, где мы отдыхаем, наши спальни. Вот, например, эта, самая первая, сейчас необитаема.
В небольшом закутке было лишь каменное ложе со свернутым старым трухлявым топчаном и еще более старый то ли сундук, то ли ящик, наполненный какими-то бумагами, журналами и книгами, также в беспорядке валяющимися повсюду.
— Парень, который здесь жил раньше, читать очень любил, а на той неделе превратился в прах, — по ходу просветил меня Ланс, — так что, теперь это место свободно. Рано или поздно его займет другой новичок, может быть, более удачливый. Комната здесь предоставляется, благо, места в катакомбах полно, но все вещи, которые могут понадобиться, каждый сам добывает, где хочет или где может. Магазинов тут нет, как понимаешь.
Вполне приличная, по его словам, комната вызвала во мне ноту презрения, но вообще-то, если подумать, то для вампира, которому просто некуда податься, здесь, наверное, действительно казалось неплохо. Я читал, что катакомбы всегда служили убежищем всякому сброду, вначале цыганам, потом, получается, вампирам.
— Дальше помещения наших парней, — повел меня вдоль проходов Ланс. — Здесь спальня Николаса, ты его видел, он сегодня дежурит у двери, в этой отдыхает Пьер, потом моя, следом Марлока, он тоже сны смотрит, дальше — самая удобная — Базиля, за ней обитают Клод и Хуго, следом Парис — это те трое, что в карты перекидываются, и самая крайняя тоже пока пустая. С противоположной стороны расположились наши девушки — Вирджинию и Сильвию ты видел, Адель и Романи отдыхают. А там наш склад, «зоопарк» и игровая, — повел он меня дальше.
Под ногами и так постоянно попадались зловонные лужи, через которые приходилось перебираться прыжками, а вскоре я почувствовал еще и острый резкий запах пота и давно немытых человеческих тел, к которым примешивалось характерное «амбре» общественных туалетов. Все вместе это правильнее было назвать отвратительной вонью, пожалуй, куда хуже, чем в настоящем Парижском зоопарке. Похоже, местные обитатели не слишком дружат с санитарией и чистотой. Даже удивительно, ведь среди них и девушки живут. Но вскоре мне стало понятно, в чем причина подобного.
Пройдя еще немного вперед, я замер, ошарашенно глядя перед собой. Меня сложно удивить, но сегодня, кажется, получилось. В одном из небольших тупиковых ответвлений, забранном двумя рядами решетки, сидели, лежали и стояли люди — молча и бессмысленно глядя перед собой. Их было человек пятнадцать в довольно тесной клетке — мужчины и женщины, совсем молодые и преклонных лет — вперемешку. Судя по их внешнему виду, принадлежали они к самым разным слоям общества — и бездомные бродяги, и студенты, проститутки, вполне солидный джентльмен и довольно неприятная старуха.
— Что это, Ланс? — не желая верить в то, что подсказывали мне интуиция и здравый смысл, уточнил я.
— Местный «зоопарк» или хранилище крови, — ухмыльнулся он. — Они все под внушением, поэтому и смирные. Но это они сейчас такие, а порой, знаешь, как побегать приходиться, пока до них доберешься. Думаешь, за решеткой сидят, чтобы не сбежали? Как бы ни так, никуда они бы не делись, это их от нас защищает решетка. Так бы их мигом осушили, если бы добраться смогли. Тут, знаешь ли, все голодные, кроме Базиля, разумеется.
Ланс продолжал и дальше мне что-то рассказывать, похоже, для него все это не было чем-то шокирующим, скорее привычным и повседневным, но я почти не слышал его объяснений, молча вглядываясь в лица людей. Большинство из них были мне совершенно незнакомы. Но вот этого джентльмена я точно видел пару раз: в театре, где он был под руку со своей женой — приятной молодой дамой, и еще в Люксембургском саду, где они чинно гуляли с тремя мальчиками-погодками в матросских костюмчиках.
Догадывается ли его жена, где сейчас ее супруг и что его ожидает? Надеюсь, что нет. А вот этот паренек, уставившийся в одну точку и медленно раскачивающийся вперед-назад, тоже смутно показался мне знакомым, кажется, он раньше работал чистильщиком обуви на площади Бастилии. Похоже, моя наблюдательность и отличная память — мое наказание. Я сам регулярно пью кровь, но вид этих людей, еще вполне живых, но тупо и безропотно готовых пойти на бойню, пожалуй, произвел даже более угнетающее впечатление, чем зрелище вскрытой женщины в кабинете Оливера.
Почему-то у меня не возникло ни малейшего сомнения, что ни один из этих людей никогда не вернется домой. Имелись и на моей совести трупы, но я считал их своими ошибками и старался этого избегать не только ради соблюдения правил, но и потому что все они являлись людьми, такими же, как и я сам был недавно, со своими желаниями и чувствами. А тут они низведены до положения скота в загоне. Это казалось мне совершенно неправильным, хотя, и вполне логичным для вампирской организации. Люди — еда и всех их можно считать всего лишь случайными жертвами, и я, очевидно, не имел никакого права в это вмешиваться.
— Что, проголодался? — по-своему истолковал мое пристальное внимание к этому зрелищу Ланс. — Увы, дружище, — вздохнул он, — ничего не получится. Ключи есть только у Базиля, а через две решетки до них не дотянуться, даже если приказать им приблизиться и протянуть руку, мы все уже пробовали. Так что, зря только слюни пускаешь, пойдем лучше дальше, — и он повел меня вперед, продолжая свои объяснения. — А вот эта камера, — показал он на закуток, расположенный напротив «зоопарка» и также отгороженный решеткой, — это для нас, это и наказание, и воспитание, типа карцер. Когда ты тут голодный сидишь, а на твоих глазах другие кровь пьют, пробирает еще как, в другой раз подумаешь, прежде чем что-то нарушить, как утверждает Базиль, — Ланса аж передернуло от неприятных и мучительных воспоминаний. — А вот это тоже интересное место, — увлек он меня в боковое ответвление. Я уже и не надеялся увидеть хоть что-то приятное, под тем, что он называет «интересным», и, в общем, не ошибся. — Это прежде было подземельем под старой тюрьмой, но наверх отсюда путь замурован, а сам подвал остался нам.
