Я преисполнялась все большим сочувствием к бедняжке, на чью долю выпало столько испытаний. Вспомнилась семья оборотней из Теннеси, Саммерфилд-младший и ночь в закрытой карете. Тогда я и узнала, что, кроме охоты, у женщин-эльфиек и другое предназначение. Ведь в тот раз, пусть и насильно, но мне удалось утихомирить зверя. И Бенедикт почти не мучился. Далось это нелегко, но если все дело в тренировке? Я ведь ни разу с тех пор не пробовала, а могла бы! Разве плохо оказать помощь милой девушке? К тому же, я чувствовала, что мы можем подружиться. Это было бы замечательно!
Полнолуние через два дня. Конечно, я не сомневалась, что Джори будет категорически против. Понимала, риск велик. Конечно, я предприму меры безопасности, не такая уж я беспечная, но вряд ли это убедит его. А если он не вернется до послезавтра? Наверное, я могу распоряжаться собой самостоятельно в его отсутствие. Я обещала быть благоразумной и постараюсь выполнить обещание. Но помочь Марго неудержимо хотелось. Последним решающим аргументом оказалось то, что после моих осторожных слов, что владею заклинанием, способным облегчить ее муки, бедняжка залилась слезами и бросилась меня обнимать. На том и порешили.
Наметив план действий, мы приступили к выполнению. Днем нервная и взбудораженная Маргарита заехала за мной, потому как найти ее обиталище на окраинах было бы проблематично. В этом я очень скоро убедилась, поражаясь, насколько бедно живут некоторые в таком шикарном городе, как Париж. Даже в бытность охотницей с ненавистным братом я никогда не видела столько удручающей нищеты и упадка, как в трущобах, называемых жилым районом.
Помня уроки Тирона, я плотно поужинала, набираясь сил. Чем ближе ночь, тем больше нервничала и я. Все же страшновато проходить через тот кошмар повторно, да и способности я давно не использовала. Успокаивало, что, как и у большинства парижских оборотней, в подвале ветхого дома Марго оборудована специальная клетка-камера. Похоже, предыдущий жилец тоже был волком. Обдумав, мы решили, что, находясь взаперти, Марго не представит для меня большой опасности, главное, чтобы я могла дотянуться до ее ноги, например. Тогда при непосредственном контакте я постепенно лишу начавшую превращение девушку энергии, и она тихо уснет до утра. В теории выходило вполне разумно и не предполагало сложностей. Я как-то упустила, что малейшая оплошность — и я лишусь руки, которую разъяренная волчица отхватит в мгновение ока.
По испытанию трехлетней давности, которому подверглась в запертой карете, я в целом представляла, что нас ждет. Только тогда милосердная темнота скрыла от глаз подробности, лишь жуткий хруст ломающихся костей служил напоминанием. Сейчас же, в свете тусклой циклопической лампочки, затянутой паутиной, передо мной во всей красе разворачивалось невероятное действо.
Тело девушки ломалось и выворачивалось, удлиняясь чудовищным образом, трансформировались конечности, выгибался хребет. Лицо, довольно миловидное до сего момента, превращалось в нечто невообразимое, уродуя черты, будто полоумный художник в приступе безумия замазал грязью недавний шедевр, а после вовсе смял полотно. Гладкость человеческой кожи приобретала бугристость, темнела, покрываясь грубой рыжеватой шерстью. Даже представить невозможно, через какую адскую боль проходили несчастные в эти минуты! Неудивительно, что подобные муки доводили до неконтролируемого бешенства и превращали оборотней в страшных хищников, сметающих все на своем пути. Человеческий мозг вряд ли в состоянии выдержать жестокое перевоплощение, не повреждая рассудок, но именно для того я сегодня здесь. Соблюдая максимум осторожности, я устроилась на пыльном дощатом полу, стараясь не терять контакта с обнаженной девушкой в клетке, крепко держа за лодыжку. При первых же признаках деформации скелета, я, насколько могла, сосредоточившись, унимала боль, обливаясь потом, тяжело дыша, поглощая львиную долю грубой звериной энергии.
Старания не прошли даром, обращение Марго перенесла легко, практически беззвучно, лишь временами нервно повизгивая, тогда как мне пришлось довольно туго. Хотя, если не считать головной боли, трясущегося от усталости тела и безудержной тошноты, можно сказать, что я отлично справилась. Распластавшись на каменном полу, Марго, тихо поскуливая, крепко спала. Совершив неимоверное усилие, я выбралась на свежий воздух. Только сейчас, прислонившись к облезлой деревянной стене, дрожащими пальцами вытирая мокрый лоб, я ощутила, как окраина вибрирует от многочисленного волчьего воя, едва ли уловимого человеческим ухом, но отчетливо слышного мною. Хорошо, хоть одна волчица сегодня получила избавление. Я нисколько не жалела о рискованном, но добром поступке. Мама гордилась бы мной, наверное! Очень хотелось в это верить.
ДЖОРИ
Несмотря на отлаженную систему созданного под моим руководством Штаба, наиболее серьезные проблемы или особых клиентов приходилось брать на себя. Таковым явилось и сотрудничество с «собратьями» из Германии. Война давно закончилась, но немецкая речь до сих пор вызывала у меня самые мерзкие ассоциации и стойкое чувство ненависти, и это еще очень мягко сказано. Ни малейшего желания ехать в Берлин не было, но и отказывать Совету весьма опрометчиво, особенно в свете последних событий. К тому же, я профессионал и уверен, что как бы ни были неприятны «высокие договаривающиеся стороны», в сложнейших ситуациях выдержка меня не подведет.
Представители сообществ стран-победительниц продолжали уделять особое внимание построению в Германии властных структур на основе принципов и договоров, действующих в большинстве европейских государств. Ко всему, тяжелые переговоры проходили на фоне крайне обострившихся между нашими странами отношений. Проигравшая держава из-за кризисной экономической ситуации отказывалась выполнить репарационные обязательства. В ответ Франция с Бельгией оккупировали богатый углем и железной рудой Рур, вынудив бошей принять законные требования. Последовавший за этим Мюнхенский «Пивной путч», возглавленный каким-то недобитым ефрейтором Гитлером, был подавлен. Тем не менее, обстановка оставалась напряженной, и это не способствовало успешному завершению затянувшихся дебатов.
Я планировал выехать домой еще накануне, но немецкие оборотни оказались на редкость упертыми. Склонить их к компромиссу было непросто. Численность вервольфов, вследствие войны, на германской земле значительно превышала количество вампиров, которые понесли огромные потери, а по требованию победителей им полностью запрещено обращать новичков. Волки умело пользовались моментом, поэтому вели себя довольно нагло. А может, сказывалось влияние растущей луны, с чем возрастала и их дерзость.
На переговорах оппонентом выступала весьма самоуверенная фрау средних лет типичной арийской внешности — высокая голубоглазая блондинка с военной выправкой. Сопровождающие почти не открывали рот, только почтительно согласно кивали, а представители стороны вампиров, которым я помогал, оказались бесполезными переговорщиками. Не удивительно, что при таких специалистах соглашения до сих пор не подписаны. На их счастье, я не обделен красноречием и убедительностью. В итоге, нам удалось отстоять наиболее важные позиции, и затянувшиеся прения наконец завершились.
Было уже очень поздно, добраться до утра в Париж я не успевал, но все же решил не терять время и выехал сразу. Ни минуты лишней оставаться на проклятой земле не хотелось. Слишком раздражали воспоминания пятилетней давности. Передневал в бельгийском Монсе недалеко от границы с Францией, а следующим вечером продолжил путь. Благо в ноябре темнеет рано. Висящий над горизонтом серебристый диск достиг идеальной формы, а в малонаселенных сельских районах контроль за хвостатыми гораздо слабее. Вспомнив, что еще ни разу в такую ночь не оставлял Эль одну, я положился на удачу. Не то что бы я ей не доверял, но хотелось удостовериться, что у нее все в порядке.
Въехав в родную столицу за полночь, я сразу направил машину в Латинский квартал. Квартира встретила темнотой и зловещей тишиной, нарушаемой лишь мерным ходом будильника. Я даже сперва не поверил и, подгоняемый ледяным предчувствием, осмотрел все комнаты, понимая бессмысленность действий. Волосы на голове зашевелились, ноги ослабли. Что-то в груди болезненно сжалось, отказываясь воспринимать очевидное. Что за черт?! Как такое произошло? Мысли беспорядочно метались, не успевая сформироваться. Впервые я не мог сходу проанализировать причины и следствия.
