Проще всего, как ни странно, оказалось найти «специалиста». Резонно рассудив, что мигранты предпочитают, как и везде, дешевые городские окраины, и, конечно, среди них немало нелегальных, и кто, как не они, могли подсказать нужный адрес? Побродив по окрестностям трущоб, воочию увидев изнанку блистательного Парижа, я осторожно навела справки, и к вечеру следующего дня получила необходимую информацию.

В маленькой пыльной конторе без вывески невысокий мужчина неприметной наружности, назвавшийся Орфеем, не стал задавать лишних вопросов. Вот только сумма, которую он запросил за услуги, была просто запредельной. Того, что у нас оставалось, не хватало даже на аванс. Судя по тому, как хищно блестели цепкие глаза проходимца, все дело в его жадности и моем платежеспособном виде. Раздраженно поняв, как сглупила, но не желая возвращаться ни с чем, я решила, что совесть не будет мучить, если обману наглеца и прибегла к внушению.

На мгновение во взгляде дельца мелькнуло разочарование, и даже злость, заставив напрячься. Но он без возражений согласился принять заказ, и я подумала, что мне показалось. Забрать готовые документы мне предложили через два дня по другому адресу, оправдывая подобные меры конспирацией. Не найдя в его словах подвоха, я удовлетворенно отправилась домой.

Дав телеграмму в Мемфис мистеру Финкелю, который много лет был моим поверенным и вел все фамильные дела, чтобы уведомить о своем новом местонахождении, к сожалению, я убедилась, что везение закончилось.

Оказывается, занятая личными проблемами и страданиями из-за Марко, я совершенно упустила из виду положение в Гринвуде. Помощник мистера Финкеля сообщил, что двоюродная тетя миссис Эмилия Старк, много лет владеющая имуществом Санторо от моего имени, скончалась четыре месяца назад, и вновь остро стоит вопрос о наследстве. Сам же поверенный серьезно заболел и находится в госпитале в тяжелом состоянии. Понимая всю безвыходность обстоятельств, я с тоской и горечью признала, что мои парижские каникулы закончились, а надежды на обретение нового дома отодвинулись. Хоть и временно, но придется вернуться в Америку, разобраться с семейными делами. И как сообщить это Эль?

До получения документов я решила отложить грустную новость и не портить подруге настроение. Благо эльфийка с головой ушла в занятия, стараясь как можно быстрее овладеть азами французского. Очень кстати, ведь скоро меня не будет рядом, а она сможет хоть как-то объясняться с окружающими.

Впереди образовалось два совершенно свободных дня. Следовало бы чудесно провести их, продолжая знакомство с Парижем, но предстоящая разлука не располагала к веселью. Однако я благоразумно решила выбраться из квартиры, потому что происходящее в гостиной окончательно выводило из себя. Я чувствовала, что вот-вот не выдержу и ворвусь туда, чтобы искусать требовательного профессора. Складывалось впечатление, что он буквально вдалбливает знания в бедную девушку.

Осматривать красоты Лувра и Версаля в одиночестве оказалось совсем не так весело и интересно, как с подругой. Просто поразительно, я так сильно успела к ней привязаться. Впрочем, неудивительно, Эль невероятно светлое и замечательное существо. Скорей бы управиться с делами и вернуться, ведь теперь я точно уверена — меня будут ждать. Чудесное ласковое чувство согревало израненную душу.

В назначенное время такси привезло меня в таинственный район на правобережье Сены, многие дома в котором сохранились еще со времен мрачного средневековья. Я снова убедилась, что водители в Париже весьма словоохотливы. В этот раз узнала, что непрестижную нижнюю часть Бельвильского холма после Великой войны облюбовали мигранты — греки, армяне, поляки, евреи, а также выходцы из колоний и Восточной Европы, попортив репутацию некогда пасторальному предместью.

Проход между домами местами здесь настолько сужался, что автомобиль рисковал намертво застрять. Поэтому по узкому мощеному проулку я пешком подошла к убогому притону, который, как подсказал подвыпивший прохожий, и был искомым кабаком, с непритязательным названием «У Жерара». Через омерзительно грязный зал, в котором со всех сторон липли неприятные взгляды, хозяин молча провел меня на кухню, и далее, пройдя через подсобные помещения, постучал в неприметную дверь.

Комната, в которую я попала, разительно отличалась от предыдущих. Это был внушительных размеров кабинет с массивным рабочим столом и удобными венскими стульями, озаряемый мягким светом бронзовых светильников. Только картины на стенах несколько легкомысленного содержания, да пара широких, очень дорогих и мягких на вид диванов разбавляли солидный интерьер.

Навстречу поднялся высокий импозантный молодой мужчина. Черные как смоль волосы, небрежно уложены, что на удивление не портило образ, а добавляло шарма. Своеобразный вызов канонам. Оказывается, светский лоск может не ограничиваться прилизанным пробором, привычным для модников и интеллигентов. Признаюсь, незнакомец располагал к себе мгновенно. Открытый взгляд угольно-черных глаз, мужская уверенная грация, наполненная силой, идеально сидящий тёмно-синий костюм. Улыбка не просто вежливая, а по-настоящему приветливая. К тому же, не чужд старомодных манер: галантно поцеловав мою руку, он проводил к креслу, предлагая присаживаться. Что я тут делаю? Кажется, все же, ошиблась адресом. Уж на криминальный элемент этот джентльмен точно не похож.

— Джорджес Ансело, можно просто Джори, — представился хозяин кабинета. — Полагаю, вы — мадемуазель Мари Санторо? — с лукавой усмешкой поинтересовался он, произнеся мое имя на французский манер с грассирующе-бархатными интонациями, при этом в его выразительных глазах выплясывали бесы.

От его голоса — плавного, с легкой, едва уловимой хрипотцой, — стало как-то неожиданно тепло в животе. С трудом удалось сосредоточиться, встряхнув головой, чтобы избавиться от одурманивающего наваждения. Судя по тому, что меня ждали, неприметный заправила, давший этот адрес, не обманывал клиентов. Повеселев, я тоже улыбнулась обаятельному господину, совершенно не походившему на давешнего коллегу:

— Вы правы, месье, очень рада познакомиться.

«Что с тобой, Мэри? Прекрати разглядывать его аристократический профиль и, скорее всего, очень глупо улыбаться!» — тщетно взывало благоразумие.

Несомненно, я не встречала в жизни более привлекательного мужчину. Излучаемое им обаяние заставляло расслабиться и позабыть обо всем на свете. Пока я молчала, продолжая беззастенчиво его изучать, француз взмахом головы поправил упавшие на благородный лоб волосы и произнес:

— Признаюсь, вы меня заинтриговали, Мари. Я никогда не вмешиваюсь в дела клиентов, но не могу не поинтересоваться, как случилось, что такая очаровательная мадемуазель оказалась в затруднительной ситуации? Обычно приезжие, желающие остаться в Париже, просят изготовить французские паспорта. К тому же, вы не похожи на эмигрантку. Я страстно люблю всяческие тайны! Не удовлетворите ли хоть малую толику моего любопытства?

Я растерялась от такого неожиданного прямого вопроса. Придумать легенду не сообразила, а ведь и правда, мой заказ смотрится подозрительно. Эль, конечно, удобней стать француженкой, а вот себе пришлось восстанавливать американские документы. Пока я лихорадочно соображала, отметая версии с нападением грабителей, потерей багажа, даже преследованием полиции, собеседник загадочно улыбался, явно проницательно отмечая на моем лице затруднения.

— Впрочем, не все ли равно, верно? Не отвечайте, — снова лучезарно улыбнулся он, наливая в бокал шампанское и с полупоклоном протягивая мне. — В красавицах непременно должна быть загадка. Не стану я развеивать ваш необычайно привлекательный таинственный образ.

У меня буквально камень с плеч упал от облегчения. Я посмотрела на господина Ансело с огромной признательностью, замечая в себе удивительные метаморфозы. В ушах шумело, ноги слабели, а в душе звенели веселые колокольчики. Что за чудеса происходят со мной в обществе этого человека? Необходимо взять себя в руки и вспомнить, зачем явилась.