— Пора рвать когти, — пробормотал Лаптев. — Прости за глупый вопрос: почему у Кастодиана золотая рука? Она у него изначально золотая?

— Нет, конечно, — сказал Денис и посмотрел на часы.

— Время обедать, — сказал Денис. — Ты как насчет перекусить? Не против, что на «ты»?

— Валяй, — отозвался Лаптев. — Тут поблизости забегаловка.

Забегаловка «У Иваныча» располагалась за углом. Народу мало — три нешумных мужичка за стойкой в углу, разбавляющих пиво принесенной водкой, да бабуся с внучкой, которая, болтая толстыми ножками, ела разноцветные шарики мороженого.

Они взяли по тарелке знаменских помидоров со сметаной, по тарелке пельменей и по бутылке пива «Жатецкий гусь». Пельмени от Иваныча оказались очень даже ничего. Молча, запивая ядреным пивом, смели вкусную еду, потом Денис сказал:

— Кастодиан — как бы начальник регистрационной палаты. Завладев гроссбухом, то есть реестром, Мортимер сам себя назначил владельцем земельного участка с расположенным на нём Объектом. А поскольку Кастодиан служил в администрации Князя, то есть был не частным, а должностным лицом, его подпись или иное подтверждение согласия дает право на владение участком. Закопанная рука и есть подтверждение согласия.

— Бред людоедочки из племени ням-ням, — пожав плечами, произнес Лаптев. — Но почему рука превратилась в золотую?

— Настоящая давно бы сгнила, — ответил Денис.

— Ну, а теперь-то кто владеет участком? — спросил Лаптев. — Руку умыкнул Валет, значит — никакого подтверждения больше нет. Что теперь мешает Асмодею?

— Не умыкнул, — сказал Денис. — Поначалу Валет хотел шантажировать Мортимера перед Асмодеем, потом опомнился. Силы слишком неравны. Стопчут и не заметят как. Прежде чем дать тягу с Объекта, он передал руку на хранение Брызгалову, которому доверял. Ну а тот, уже завербованный спецслужбами, доложил об артефакте Семендяеву. А дальше сплошная комедия.

Он замолчал, к чему-то прислушиваясь.

— Ну же, — нетерпеливо сказал Лаптев.

— Кто-то сюда едет, — произнес Денис.

— Мало ли в городе машин, — отозвался Лаптев. — Не в деревне, чай. Давай, давай, не тяни резину.

— Прибыли два опера, и только упаковали руку в сумку, как прибывает Семендяев. Самолично, с охраной. Разумеется, никакой это был не Семендяев, а Берендеев со своими орлами и с ящиком водки. Мол, удачу обмыть надобно. Наобмывали так, что мертвецки пьяные оперы были утром обнаружены охранником за воротами Объекта. Брызгалов, которого никто за язык не тянул, по пьяной лавочке выболтал о дружбе с Валетом и поклялся в вечной готовности верой и правдой служить любимому генералу. Полез целоваться с Семендяевым. Был за коварство крепко бит и подвергнут трансформации, что, как известно, напрочь отшибает память. В памяти осталось одно: вчера наболтал лишнего, за что поплатился, вышел из доверия.

Руку Берендеев заменил на булыжник. Черемушкин с Дергуновым поначалу его и вынесли, но были арестованы алчным Разумовичем, который теперь верой и правдой служит Олегу Павловичу. Чуть позже Берендеев меняет булыжник на фальшивку, и она благополучно уезжает в Тамбов. Подтверждение находится на прежнем месте, но теперь к нему так просто не подберешься.

— Ничего себе комедия, — выслушав Дениса, сказал Лаптев. — Ну и шуточки у вас, боцман.

Расплатившись, они вышли на тенистую улицу и лениво побрели к Дому Литераторов, но в этот момент к тротуару подлетела горбатая зеленая Ока, из неё выскочили Менанж с Фазаролли в своих неизменных кепках, заломили Денису руки и затолкали в машину.

— Но, господа, — возмутился Лаптев, не знакомый ещё с этой публикой.

— Он, подлец, удрал из дурдома, — последовал ответ.

Дверца захлопнулась, зеленый уродец умчал в обратном направлении…

Денис на заднем сиденье оказался нещадно стиснут Менанжем и Фазаролли. Впереди за рулем, вольготно растопырив ноги, сидел Берендеев.

— Кто просил болтать? — лениво спросил Берендеев.

— Я не…, — начал было Денис и получил кулаком в глаз от Менанжа.

— А ты ещё и врешь, — сказал Фазаролли и наподдал кулачищем в другой глаз.

Слезы так и брызнули у несчастного паренька. Не так больно было, сколько обидно. Боль пришла потом.

— Ты и дружку своему подгадил, — лениво продолжал Берендеев. — Лаптева придется изолировать.

— Протестую, — возмутился Денис. — Олег Павлович велел нам с Симеоном написать сценарий.

Эти его слова вызвали очередную агрессию, а следом бурю смеха. Так, под дружный гогот, Ока и подъехала к зданию администрации Института.

Дениса выволокли из машины и, приподняв, чтобы не мешались ноги, бегом занесли в стеклянный вестибюль, а потом в лифт. Антипов безжизненно висел между битюгами, лицо было сплошной синяк.

— Ну, уж это лишнее, — сказал Мортимер, увидев избитого парня. — Вас, ребята, хоть в полицию устраивай, они там это любят. Руки-то зачем распускать?

— Лаялся в ваш, Олег Павлович, адрес, — зевнув, ответил Берендеев. — Врал безбожно. Как можно такому подлецу доверять сценарий? Они на пару с Лаптевым такого туда ввернут, такого наплетут. С виду вроде бы всё пристойно, а на деле наврано. Я бы не доверил.

— Ладно, — хмурясь, сказал Мортимер, который знал, о чем шел разговор в машине. — Ты бы, Казимир Филиппович, не сгущал краски. Мне-то зачем лапшу вешать?

— Правду говорит, — вразнобой заговорили Менанж и Фазаролли. — Всё так оно и было, как доложил Казимир Филиппович. А, кроме того, зачем постороннему про Кастодиана-то? А? Пропал Кастодиан, и всё тут. Сбежал.

— Что будем делать с Лаптевым? — спросил Берендеев. — Я его знаю — этот молчать не будет.

— Что ж, пусть себе говорит, — сказал Мортимер…

Первой мыслью Лаптева была позвонить 02, и он рванул в свой офис, но пока бежал, а потом от волнения долго не мог попасть ключом в замочную скважину, раздумал это делать. Ну, приедет полиция, будет долго и нудно выспрашивать, кто такой Денис Антипов, кому он так основательно перешел дорогу, что его прилюдно похитили, кем этот Денис приходится ему, Лаптеву, и так далее, и тому подобное.

И сразу же выяснится, что Антипов в базе данных не числится, потому что Мортимер оживил его немногим более суток назад. Нет, нет, Мортимера подставлять нельзя.

А вот что, сказал себе Лаптев. Позвоню-ка я самому Олегу Павловичу, ведь это же он послал ко мне Дениса. Открыл телефонный справочник Знаменска, набрал нужный номер. Трубку взяли не сразу, хотя у Мортимера наверняка должна была быть секретарша. Наверное, вышла.

Наконец, гудки прекратились, и низкий мужской голос сказал:

— Слушаю вас.

— Олег Павлович, — произнес Лаптев и начал сбивчиво рассказывать о происшедшем.

— Как, говорите, его фамилия: Антипов? — перебил его Мортимер. — Впервые слышу.

— Да, да, Денис Антипов, — сказал Лаптев. — Он живет у Черемушкина.

— Вот Черемушкину и звоните, — посоветовал Мортимер и положил трубку.

Это что же — Денис наврал?

Лаптев позвонил по мобильному Черемушкину, но у того был отключен телефон. Больше звонить было некому.

Во входную дверь, которую он с недавних времен приучился запирать, постучали. Что-то сегодня полно незваных гостей.

Открыл и обмер. На пороге стояла Анастасия Егоровна Кузьмина собственной персоной. Одета как обычно в белую блузку и черную юбку со складками. На ногах черные лакированные туфли, на голове парик с седыми буклями. Лицо белее снега, губы фиолетовые, туго сжатые, будто нарисованные.

Что-то промычав (ему послышалось: «Бронзовеешь?») и отодвинув его рукой, она вошла. Захлопнула за собой дверь.

Рука, о ужас, была холодная, как лёд.

«Бог ты мой, — подумал Лаптев. — Бежать, бежать».

Начал ломиться, но дверь не поддавалась.

А в кабинете, куда Лаптев так и не успел дойти, кто-то завозился, потом из него вышел Денис Антипов с разукрашенной физиономией. Под каждым глазом по фингалу, челюсть распухла в правую сторону и сделалась синюшной.