Человека звали Састурздем (Самый старый уроженец здешних мест), но он не возражал против Старожила, что было благозвучнее.

— Эти-то зачастили, — шепеляво сказал Старожил, ведя их за собой по выдолбленному в скале узкому каменному коридору. В руке он держал чадящий факел, который снял со стены. — На днях прилетали, улетели навеселе, но недалеко. Поговаривают — накрылись бардовой шляпой. А до них был ещё один…

— Кто именно поговаривает? — спросил Черемушкин.

— Есть людишки, — туманно ответил Старожил.

— В городе? — уточнил Черемушкин.

Лера ткнула его кулачком в бок.

— В каком городе? Нет тут никакого города, — проворчал Старожил.

— Нет города — нет и людишек, — сказал Черемушкин и опять получил кулачком.

— Они то есть, то их нету, — недовольно отозвался Старожил. — Я же не спрашиваю: откуда вы. Вас не было? Не было. То есть, не существовало. Вдруг — на тебе. Так же и людишки. Вот они-то, стало быть, и поговаривают, и нечего тут умничать… Короче, этот второй, который на самом деле первый, не улетел. Тут остался. Растворился в массе. А эти, которые вас в пещеру загнали — вообще фиг знает откуда взялись. Потому как старше и первого и вторых многажды.

«В самом деле, — подумал Черемушкин. — Это многое объясняет. Прибыли, чтобы заложить основы земной цивилизации, не зная, что ей как минимум 40 тысяч лет. То есть, демиурги эти покинули свой Сириус больше 40 тысяч лет назад. Что это — бред? Или где-то их здорово тормознули? На 40 тысяч лет».

— Уважаемый Старожил, — произнес Черемушкин. — Как велик ваш лес?

— Ноги стопчешь, — ответил Старожил. — А вот про то, что у тебя, юноша, в голове вертится, я могу сказать одно: нет, Мортимера я не знаю. Лес велик и в нем всякое происходит, но Мортимер мне не попадался.

— И ещё вопрос, если можно, — не унимался Черемушкин. — Сколько вам лет?

— Мильон, — тут же отозвался Старожил. — И не забивай свою глупую голову умными мыслями. Лес-то сказочный. Если я начну всю правду-матку резать, у тебя уши завянут.

Коридор вдруг закончился, они оказались по другую сторону скалы. Пирамида демиургов возвышалась над кудрявыми кронами, а над пирамидой крутилось призрачное, изредка вспыхивающее ярким золотом, кольцо. Это было красиво, это было необычно, это завораживало.

— Не смотрите туда, — проворчал Старожил. — Я уже такое видел. Посмотришь, посмотришь, а потом в голове что-то отключается, и идешь туда, как баран.

— Правда? — сказал Черемушкин, опуская глаза, потому что уже начал чувствовать себя этим самым животным. — А откуда вы знаете про баранов? 40 тысяч лет назад баранов ещё не было.

— Заладил, как ишак: 40 тысяч лет, 40 тысяч лет, — Старожил вдруг ущипнул Леру за ногу. Та вскрикнула и перевела взгляд с кольца на него. — Я же говорю: не смотри, это чистый воды гипноз. Плохо вы знаете демиургов. Они не только умны, но и чрезвычайно хитры, а потому опасны. Это я тебе говорю, девица Лера. А тебе, юноша, хочу повторить: нету никаких сорока тысяч лет, всё перемешано, всё происходит одновременно.

— Это здесь всё перемешано, в лесу? — догадался Черемушкин.

— Наконец-то дошло, — сказал Старожил и, осклабившись, заухал, как филин. Радовался.

Лучше бы он этого не делал, и вот почему. Во-первых, у него не было зубов, потому и пришепетывал. Рот у него, щедро обрамленный пегими волосами, был похож на дупло. Во-вторых, гипноизлучатель работал не только как излучатель, но и как приемник. И уханье Старожила, громкое и противное, было зафиксировано чуткой аппаратурой пришельцев.

Пирамида плавно взмыла в воздух, тут же заработала лазерная пушка. Огненный луч ударил в куст прямо перед ними, развалив его, сделав плоским, как блин, и, вспарывая землю вместе с травой, неотвратимо пошёл на них.

Охнув, Старожил сорвал с головы демаскирующий красный колпак, отбросил далеко в кусты, метнулся куда-то вбок и исчез. Черемушкин с Лерой отскочили в разные стороны, луч последовал за Черемушкиным, не давая времени хоть на какое-то раздумье. Черемушкин поскакал прочь, петляя, как заяц, стараясь спрятаться за деревьями, но толстые ветвистые деревья не спасали, переламывались и с шумом падали.

Черемушкин повернул к спасительной скале, разглядел, что Лера стоит у входа в каменный коридор и призывно машет рукой. Огненный луч сместился и ударил уже по Лере. Она упала.

Черемушкин заорал что-то невразумительное, глаза заволокло непрошенными слезами, но он бежал, он ломился к своей Лерочке, это была неправда, ничего с ней не случилось, нужно лишь побыстрее домчаться и спасти её от этих уродов.

К повисшей над кронами пирамиде на сумасшедшей скорости, погасив метким огненным плевком грозный лазер, подлетел Самаэль и врезался всей своей многотонной бронированной массой. Пирамида качнулась, потеряв равновесие, а Самаэль обхватил её лапами, обвил хвостом и принялся толкать вниз, к земле.

Черемушкин поднял глаза. Сидевший на Самаэле Небирос помахал ему рукой.

Вновь как тогда, в Балчуге, в воздухе возник дрожащий, искрящийся, прозрачный столб-тоннель, соединивший пирамиду и очкастого «сисадмина» Архаима. Пирамида на мгновение застыла, потом рухнула вниз.

На сей раз Архаим не стал уменьшать пирамиду, хотя запросто мог бы. Мортимер не разрешил.

Самаэль опустился рядом с модулем, Небирос соскочил на траву и зычно крикнул Черемушкину, который уже домчался до своей любимой девочки и опустился перед ней, бездыханной, на колени:

— Не трогай её, друг!

Кто-то положил Черемушкину на плечо тяжелую руку. Это был Мортимер.

— Где же раньше-то были? — сказал Черемушкин, глядя на бледное, как полотно, лицо Леры. Ниже смотреть боялся, живот и ноги были в крови.

— Не мог, — сказал Мортимер, ощупывая глазами лежащее перед ним мертвое тело. — Ничего страшного, подлечим. Держи хвост пистолетом, друг.

Уже второй назвал его другом. Наверное, дела были плохи…

Откуда-то из-под горы веток выполз взъерошенный Старожил, плюхнулся перед Мортимером на колени и глухо, уткнувшись носом в землю, пробубнил:

— Прости, Хозяин, не уследил.

— Ах, так ты его знаешь, — прошипел Черемушкин и наподдал коротышку по заду.

— Василий Артемьевич, — укоризненно сказал Мортимер.

— Гад, врун, — запальчиво ответил Черемушкин. — Это всё из-за него.

— Самаэль, — позвал Мортимер. — Отвези барышню в лабораторию. Срочно.

Самаэль в пару прыжков преодолел разделяющую их полусотню метров, всмотрелся в лежащую девушку и зарычал, протяжно, жалобно.

Черемушкину послышалось: «Лилит».

Нежно прижав Леру к груди, Самаэль взмыл в воздух и исчез. Вслед за ним исчез Мортимер. Черемушкин остался один на один со Старожилом.

— Ага-а, — зловеще протянул тот, поднимаясь с колен. — Ты у меня пинаться?

Налетел, как кабан, молотя кулачками по воздуху. И немудрено, что по воздуху — глаза у него со страху были закрыты. Зато когда попал, а попал он в силу малого роста сами понимаете куда, Черемушкин взвыл от боли.

— Ты меня ещё попомнишь, — пообещал Старожил и вновь полез с кулаками.

Черемушкин отступал и уклонялся, не драться же со стариком ростом чуть больше метра.

— А ну, прекратить! — прикрикнул, подходя, Небирос.

Перед собой он вел связанных по рукам демиургов.

— Тебе говорю, Старожил, — строго сказал Небирос. — Накажу.

Старожил забормотал что-то, глянул на Черемушкина из-под кустистых бровей, недобро так глянул, дерзко, попадись, мол, мне, и утопал в свою пещеру.

На опушке их ждал Саврасов…

— Что ж ты так со Старожилом-то? — уже в мчащейся машине спросил Небирос.

— С недомерками не связываюсь, — ответил Черемушкин.

— Ну, конечно, — Небирос рассмеялся. — Я же видел, как ты ему отвесил по попе. Так и надо было продолжать. Он силу уважает, а ты как кисейная барышня.

— Учту, — сказал Черемушкин, выбираясь из остановившейся перед техническим корпусом машины.