Далее академик связался с Мусатовым, находящимся в данный момент в ЦЕРНе. Разговор был короткий, Мусатов согласился поработать в комиссии.

Ещё пару часов академик обзванивал представителей науки и заинтересованных структур. Все удивлялись такой внезапности, но согласие давали, потому что самим было любопытно, ведь ФСБ наложило на Объект лапу и никого не пущало.

Сегодня был четверг, оставалась пятница на согласование допуска и оформление пропусков на Объект. Члены комиссии должны были в воскресенье собраться в Москве в гостинице «Азия», что на Рязанском проспекте. В понедельник утром институтским микроавтобусом планировалось доехать до аэропорта Внуково, откуда самолёт МЧС в течение полутора часов доставлял их в Тамбов, ну и так далее. Черемушкин, судя по голосу молодой человек, сказал, что до Тамбова доберется сам и поможет с транспортом от Тамбовского аэропорта до Объекта. С ним, если, конечно, можно, будет генерал Семендяев, начальник Тамбовского отделения Комитета Хронопоиска, который с самого начала курирует Объект. Конечно можно, обрадовался академик, внося в список Семендяева.

Всё складывалось как нельзя лучше, членов комиссии, включая академика, который её возглавлял, было десять человек…

Но вот наступил понедельник. Комиссия прибыла в Тамбов к обеду, их на аэродроме уже ждали Черемушкин с Семендяевым на длинном розовом лимузине, вмещающем 11 пассажиров. За рулем, естественно, гордо восседал непроницаемый Саврасов в фуражке с лакированным козырьком. Кажущийся неповоротливым лимузин мигом домчал до главной гостиницы Тамбова, где уже были заказаны двухместные номера. Вкусно и недорого пообедав в гостиничном ресторане и отдохнув в номерах, члены комиссии вновь погрузились в розовый лимузин, и тот в мгновение ока доставил их к Объекту. Скорость у этого кургузого монстра была просто чудовищной.

Ворота охранял квадратный дядя с АК-М, чисто выбритый и в черной курточке поверх маскировочной рубашки. Никакой вольности в одежде, наверное предупредили. Ворота, кстати, недавно покрасили серебряной краской, на траве остались белые брызги.

Семендяев, не выходя из машины, махнул рукой, охранник ретиво отворил обе створки, и сразу стало видно — всё на Объекте изменилось. Узкая бетонка расширена, заасфальтирована, буйный неопрятный кустарник вырублен, вместо него по обе стороны дороги проложены тротуары, но самое главное — метрах в двухстах от ворот начинались двух-трехэтажные нарядные особнячки, которых раньше не было. А за ними стояли дома — зримые, не возникающие вдруг из воздуха. И люди по улице ходили, не тесно сплоченными толпами, а врозь, поодиночке, даже с детишками. А вот и первая машина, между прочим черная Ауди, которая выехала из переулка и помчалась вглубь города.

— И куда теперь? — спросил академик.

Черемушкин с Семендяевым переглянулись. В самом деле, куда?

— Вы у нас уфолог, — повернулся академик к Семендяеву. — Неужели здесь ни разу не бывали? Что, совсем неинтересно?

— Я член комиссии, знаете ли, — отозвался генерал. — План работы должен быть у вас. Хотите сказать, у вас нет никакого плана?

Ауди уже развернулась и на всех порах мчалась обратно.

— Нету-с, — ответил академик. — Мы, батенька, должны удостовериться, что данный объект не представляет угрозы. Или, наоборот, представляет. Чтобы не было кривотолков, ибо замалчивание, которое имеет место быть, хуже диверсии. Какой может быть план, если даже вам, главному уфологу области, неизвестно, кому подчиняется этот Объект. Кто здесь начальник, а? К кому обращаться? Кто от местной администрации будет подписывать акт?

Генерал сидел красный, потный, злой, шумно сопел. Черемушкин понял, что сейчас Сергей Сергеич выдаст академику по первое число, и открыл было рот, чтобы разрядить обстановку, но Семендяев его опередил.

— Уфолог, — проревел он. — Я тебе покажу уфолога, грамотей, ты у меня по струнке ходить будешь…

Он вдруг осекся, замер с открытым ртом, как соляной столб.

В ту же секунду под визг тормозов рядом с лимузином, почти впритирку остановилась давешняя Ауди. Из Ауди вылез длинный, черный, как голенище, Мортимер, распахнул дверь лимузина и укоризненно сказал:

— Сергей Сергеевич, мы же договорились — гостей не стращать. Тем более таких дорогих, родненьких, можно сказать.

Застывший было Семендяев ожил, шумно с облегчением выдохнул и пробубнил:

— Виноват, исправлюсь.

— А вы кто будете? — полюбопытствовал академик, глядя на Мортимера.

— Я от местной администрации, — скромно ответил Мортимер. — Едем, стало быть, в контору? Или как?

— А покажите-ка нам, батенька, ваш Объект, — с воодушевлением произнес академик. — Очень, знаете ли, любопытно, что тут у вас происходит. Чем, так сказать, дышите. Не держите ли кукиш в кармане.

— Тогда за мной, — провозгласил Мортимер…

Они долго колесили по городу, который вдруг стал много больше, чем казался раньше. Этакий приличный городок с полусотней тысяч жителей, современными постройками, в которых здания о семнадцати этажей не казались монстрами, а церковь с высоченной колокольней не резала глаза. Здесь было всё: и магазины с зеркальными витринами, и забугорного вида банки, и зеленые скверы, и пара не маленьких рукотворных озер с гранитными берегами, и ажурные мостики, и брусчатые мостовые, и театры, и стеклянные фонари на площадях, и тьма кафешек, и книжные магазины, но главное — масса нарядного праздношатающегося народа, как в каком-нибудь намазанном медом Риме.

Черемушкин решительно не узнавал старого кривобокого Объекта. Правда, он давненько тут не был, всё больше прямиком в лабораторию Мортимера либо на Стеклянное море.

Между тем, черная Ауди медленно, но верно приближалась к Порталу.

Как всякая промплощадка на любом особо важном объекте, Портал был отнесен от жилмассива на пару километров. Эта пара километров была занята густым непроходимым лесом, разделенным тесной просекой с узкой лентой бетонки. Едва они въехали в этот неприветливый лес, академик, которому в свое время доводилось бывать на закрытых объектах, удовлетворенно кивнул. В принципе, ничего особенного, типовой проект. Именно так и следует отразить в акте, что никакой мистики здесь нет, Объект построен по типовому проекту с соблюдением санитарных и радиационных норм и вполне пригоден для нормальной эксплуатации.

— Ну, как? — обратился он к молчавшему, ни разу не подавшему голоса Мусатову. — Всё стандартно.

— Вот это-то и странно, — не сразу отозвался худой очкастый Мусатов. — Вы видели на небе хоть облачко?

— Нет, сегодня на редкость погожий день, — сказал академик.

— Просто великолепный, — поддакнул Семендяев, налаживая связь с академиком.

— Да, и город мне понравился, — подхватил академик, идя ему навстречу.

— Вот, вот, и мне, — сказал Семендяев.

— Я не об этом, — вздохнул Мусатов. — Всю неделю ни облачка, а из космоса Объекта не разглядеть — сплошная облачность. Надо было поначалу облететь на вертолете, снять на видео либо, если бы не вышло, сделать кроки. А так едешь, как в пустыне, и непонятно, куда едешь. Вот вы, Сергей Сергеевич, знаете, куда мы сейчас едем? Вы здесь раньше бывали?

— Конкретно здесь не бывал, — ответил Семендяев.

— У меня ощущение, что это не реальность, а сплошная видимость, сдвиг по фазе, параллакс, — продолжил Мусатов. — Убедите меня в обратном, очень прошу вас.

Тут все разом заговорили, перебивая друг друга, и, очевидно, так громко галдели, что держащаяся в двадцати метрах впереди Ауди резко затормозила на обочине и в окно водителя высунулась черная физиономия Мортимера, который, собственно, машину и вёл. Лимузин тоже остановился.

— Кстати. Каким это образом в администрацию нашего русского Объекта затесался негр? — сказал щеголеватый представитель Генштаба полковник Щипачев. — Очень подозрительно.

— Господа, — зычно воззвал Мортимер. — Не так громко. Прибудем в контору, уверяю — у всех будет единое мнение.