— Уничтожить на месте или доставить? — уточнил «Семендяев».

— Когда я говорю «антипод», то подразумеваю под этим полную несовместимость вплоть до аннигиляции, — отозвался Мортимер. — Вот и думай.

— Стало быть, уничтожить, — сказал «Семендяев». — С другой стороны — в хозяйстве бы пригодилось. Не так часто попадается свежевыпеченная эктоплазма. Стало быть, доставить.

— Экий ты у нас хозяйственный, — одобрительно произнес Мортимер. — Всё в дом, всё в дом, надо — не надо. Коробченко до сих пор не при деле?

— Под наркозом валяется. Буйная она, активная.

— Ты вот что, — сказал Мортимер. — Надо бы убрать Сердюка. И того, который биомакет, и того, которого Семендяев подстрелил. Особенно последнего, чтобы ни крошки не осталось. Настораживает меня этот факт с эктоплазмой.

— Думаете — есть связь?

— Думаю — есть, — ответил Мортимер. — А теперь полюбопытствуем, о чем говорят Небирос с Мусатовым.

Щелкнул пальцами, тотчас на противоположной стене возникло изображение одной из комнат в квартире Небироса, где, склонившись над журнальным столиком, сидели в креслах хозяин и его гость. На столике лежал исписанный мелкими каракулями планшет. Еще в одном кресле читал газету Гриша Берц.

— Ну вот, пожалуйста, — сказал Небирос, оглянувшись и подмигнув Мортимеру.

Мусатов машинально посмотрел в ту же сторону, но, естественно, ничего не увидел.

— Всё достижимо, — продолжал Небирос. — Никакой фантастики, а всего лишь разумное приложение сил и энергии. Разумеется, нечеловеческой.

— А ты говоришь — никакой фантастики, — усмехнулся Мусатов и, потянувшись, сладко зевнул. — Сплошная фантастика. Формулы, брат, одно, а жизнь — другое.

— Всё правильно, — кивнул Небирос. — Однако же, Объект откуда-то взялся. По законам мироздания тут его быть не должно, а он — вот он. Больше того скажу.

Он наклонился к Мусатову и интригующе прогнусавил:

— Меня тоже быть не должно, но увы. Я, господин кандидат, порождение тех лиц, которые имеют волю и намерение сделать Объект замкнутой системой. И не только Объект. А теперь скажи-ка мне, Серега, какая польза либо, напротив, вред от замкнутой системы, и раз уж разговор будет долгий, то почему бы тебе, старик, не переночевать у нас?… Гриша, ты не против, чтобы Серега остался?

— Верное решение, — отозвался Берц. — Имеет же Васька право на личную жизнь.

Разбираться с Сердюками Куратор послал Небироса с Берцем, которые якобы входили в курс дела, а на самом деле слонялись по нарядной Москве, всю в золотой паутине бабьего лета (был уже конец августа), и сорили направо-налево фальшивыми долларами. То под бомонд работали, то под иностранцев, то под приезжих из Бижбуляка…

Утром за Небиросом с Берцем заехал Саврасов на своем розовом лимузине. Мусатов задергался было уходить, но Небирос попросил остаться. В самом деле, куда уходить-то? Черемушкин мог быть не один, а так — жратвы полно, компьютер и телевизор — к полным услугам, вот ключ от квартиры, если приспичит прогуляться или, скажем, Трезора вывести…

Быстрый лимузин живо домчал их до Невеля.

Местный дедок сказал приезжим, что в музее Сердюка давно уже не было, с тех пор, как приезжал какой-то хлыщ из Москвы. Вместе с Сердюком пропала и Коробченко, которую даже мужики боялись — запросто могла дать в глаз. А кулачок тот ещё. Но было у них, у Сердюка с Коробченко, одно тайное место…. Тут дедок прищурился и посмотрел хитро-хитро.

Небирос, ухмыльнувшись, дал ему пятитысячную купюру, между прочим настоящую. Дал не без умысла, так как прекрасно знал, что старикан не просто пропьет сегодня эти халявные деньги, но ещё и спровоцирует драку, в которую будет вовлечено десятка два невельцев-алкашей, а ещё сотня добропорядочных жителей наполучает фингалов, когда будет растаскивать свару.

— Место это в лесу, пошли покажу, — сказал дедок, зажав в потной ладошке драгоценную купюру.

— Я знаю — где, — ответил Небирос…

Сердюк отсиживался в бункере, питаясь заранее припасенными консервами, чуял, что хлопец из Москвы был здесь неспроста, что кто-то ещё заявится.

Когда Небирос с Берцем, невзирая на могучую гидравлику, играючи вскрыли люк, он встретил их выстрелом из гранатомета, чем предрешил свою участь. А ведь мог бы пригодиться на Объекте, «Семендяев» так сформулировал задание, что оставлял биомакету Сердюку шанс. Но, увы. От бункера вместе с его содержимым не осталось ни следа…

Деревня Дютьково переживала не лучшие времена, а всё запах. Когда великана убили, свирепая Коробченко караулила тело, отгоняла любопытных и тех, кто предлагал похоронить. Караулила трое суток, потом исчезла. К тому времени здоровенный труп распух, оплыл, стал невыносимо смердеть. Хоронить его как-то уже не хотелось. Правда, один мужичок, которому долгая работа на свиноферме напрочь отшибла нюх, решился, взял лопату и начал копать рядом яму, чтобы, стало быть, перевалить туда вонючку, но после двух часов копания почувствовал себя плохо, вернулся домой, весь в зеленых струпьях, а ближе к вечеру помер. С тех пор прошел не один день, гиблое место обходили стороной. Как-то прилетел вертолет, с него останки щедро посыпали хлорной известью, после чего немедленно началась бурная реакция с бульканьем, шипением, чавканьем. Вот тогда засмердело не на шутку…

— Вот черт, — сказал Небирос, остановившись в пяти метрах от черного клокочущего болота, над которым поднималось смрадное зеленоватое испарение и носились белесые тени. — И как же изволите это убрать?

— Это и есть Сердюк? — уточнил Берц, зажимая нос.

— Господа, не подходите так близко, — воззвал из лимузина вооруженный биноклем Саврасов.

— Ну что? — сказал Небирос. — Подручными средствами здесь не обойдешься, а атомной бомбы у меня нет. Да и кто позволит атомной бомбой-то, когда всё налаживается. Доложим Мортимеру, что так, мол, и так…

— Ахтунг, — завопил Саврасов, бдительно глядя в бинокль. — Опасность справа.

В самом деле, справа, рассекая зеленоватое испарение, к ним стремительно мчался бешено крутящийся серый волосатый комок.

Небирос выпустил в него голубую молнию, мимо, Берц бросился к лимузину. Ещё одна молния, почему-то вновь в молоко. Саврасов выскочил с плазменной пушкой, которая способна разнести гору, не то что какой-то самонаводящийся предмет. Выстрел, пронзительный свист, облако пара, съевшее шарик, а заодно и часть ядовитого болота.

— Что, не нравится? — заорал Саврасов, всаживая и всаживая мощные заряды в растущее облако.

Дальнейшее заняло доли секунды.

Волосатый комок вылетел из облака и оказался неожиданно близко к Небиросу. На его пути выросла вдруг бесформенная фигура с огромным ртом. Рот этот, чмокнув, схавал заметавшийся шарик, и на этом всё.

Ещё секунда, и фигура превратилась в Куратора.

«Семендяев» был в желтом клеенчатом фартуке до пят, в резиновых перчатках, будто только что из операционной. На шее у него висел черный кожаный мешок, в котором дергалось и бесновалось пойманное существо.

— Что это? — брезгливо спросил Небирос.

— Разберемся, — ответил «Семендяев». — Всё, валим отсюда.

— Приказано было убрать, — напомнил Небирос, следуя за «Семендяевым» к лимузину. — Нельзя это так оставлять, это безобразно, это негигиенично.

— Да, пованивает, — согласился «Семендяев», усевшись рядом с Саврасовым и коротко бросив: — На Объект.

Какое-то время ехали молча, потом «Семендяев» сказал:

— С болотом не всё так просто. И эктоплазма — никакая не эктоплазма. Извини, что использовал, как живца.

— Меня? — уточнил Небирос.

— Тебя, тебя. Ты нам ещё пригодишься. Можешь не благодарить.

— Что, так серьезно? — спросил Небирос.

— Аннигиляция всегда серьезно…

Домой Небирос с Берцем вернулись только вечером.

Мусатов честно караулил квартиру. Трезор был выгулян, накормлен и никуда не пускал нового друга, требовал, чтобы тот почесывал его бамбуковой палочкой, то бок подставит, то шею, то ляжет на спину — брюхо чеши. Как только чёс прекращался, начинал рычать, показывать здоровенные белые клыки.