* * * Но прохожие воблою вялой Сквозь холщовый текут коридор. То какой-нибудь плотный малый В першеронов направит взор… То старушка, нежное сердце, Вдруг приклеит глаза к холсту: На подносе три алые перца К виноградному жмутся листу… Но никто — собаки! — не купит, Постоят и дальше в кафе,— И художник глаза лишь потупит, Оттопырив мешком галифе… Лишь один господин солидный С худосочною килькой-женой — Уж совсем, совсем очевидно — Выбрал нимфу с жирной спиной, Но увидел цифру «сто двадцать», (А ведь рама без малого сто!) И не стал даже, пес, торговаться,— Отошел, запахнувши пальто… <1932> В угловом бистро * I Каменщики Ноги грузные расставивши упрямо, Каменщики в угловом бистро сидят,— Локти широко уперлись в мрамор… Пьют, беседуют и медленно едят. На щеках — насечкою известка, Отдыхают руки и бока. Трубку темную зажав в ладони жесткой, Крайний смотрит вдаль, на облака. Из-за стойки розовая тетка С ними шутит, сдвинув вина в масть… Пес хозяйский подошел к ним кротко, Положил на столик волчью пасть. Дремлют плечи, пальцы на бокале. Усмехнулись, чокнулись втроем. Никогда мы так не отдыхали, Никогда мы так не отдохнем… Словно житель Марса, наблюдаю С завистью беззлобной из угла: Нет пути нам к их простому раю, А ведь вот он — рядом, у стола… II Чуткая душа Сизо-дымчатый кот, Равнодушно-ленивый скот,— Толстая муфта с глазами русалки,— Чинно и валко Обошел всех, знакомых ему до ногтей, Обычных гостей… Соблюдая старинный обычай Кошачьих приличий, Обнюхал все каблуки, Гетры, штаны и носки, Потерся о все знакомые ноги… И вдруг, свернувши с дороги, Клубком по стене,— Спираль волнистых движений,— Повернулся ко мне И прыгнул ко мне на колени. Я подумал в припадке амбиции: Конечно, по интуиции Животное это Во мне узнало поэта… Кот понял, что я одинок, Как кит в океане, Что я засел в уголок, Скрестив усталые длани, Потому что мне тяжко… Кот нежно ткнулся в рубашку,— Хвост заходил, как лоза,— И взглянул мне с тоскою в глаза… «О друг мой! — склонясь над котом, Шепнул я, краснея,— Прости, что в душе я Тебя обругал равнодушным скотом…» Но кот, повернувши свой стан, Вдруг мордой толкнулся в карман: Там лежало полтавское сало в пакете. Нет больше иллюзий на свете! <1932> КАПРИЗНЫЕ ВИРШИ *
Современная баллада * Ветер рвется за рубаху, Весла гнутся и скрипят. Заноси плечо с размаху, Грудь закидывай назад! Ивы гуще водопада Никнут сизой пеленой… Хоть одна б всплыла наяда, Хоть один бы водяной! В каждой лодке — пресный, местный, Добросовестный роман: Гретхен с шеей полновесной И берлинский Дон-Жуан. Лобызнутся, вытрут губы — И опять за бутерброд. Пожуют, оскалят зубы И друг к другу тянут рот… В весла яростно влезая, Выбираюсь на простор. Из надводного сарая Запыхтел пузан-мотор. Трели томных жабьих взводов Все страстнее… Ну и прыть! Хоть у них без бутербродов Обойдется, может быть… Яхты плавно и любовно Воду носом бороздят. Вечереет. В восемь ровно Надо к пристани назад… Мглится влажная прохлада. Вдруг под ивой у коряг Пузырем всплыла наяда И беклиновский толстяк. Не смутился я нимало,— Чем нас нынче удивишь? И шипящей лодки жало К ним направил сквозь камыш. В час вечерний, в час бескрайний, В час, гасящий небосвод,— Что друг другу шепчет тайно Нежить местных пресных вод? «Не утопленник — огарок!» Злобно фыркнул водяной. «В кошельке — сто тысяч марок… Тьфу, какой улов дрянной!» А в ответ уста вздохнули: «Ах, что сделалось с людьми! Дед! Куда ж они девали Все червонцы, черт возьми?!»… <1923> |
