Ручей вдоль края мостовой, Звеня полоскою живой, Сверкнет на перекрестке вдруг, Потом нырнет в прохладный люк И унесет в подземный край Кораблик твой… Пускай! День стал длиннее чуть-чуть-чуть… Еще февраль свистит в окно, Еще туман взбивает муть,— Нам, право, все равно: На всех кустах, — пойди-ка в сад,— Живые почки чутко спят. И в снежной чаще спит медведь, Он чует, лапу в пасть зажав, Что скоро солнечная медь Заткет луга узором трав… И в дальнем Конго журавли Уже готовят корабли. Приди ж, дружок-весна, скорей Из-за лазоревых морей… Твой первый листик я сорву, К губам притисну в старом рву И звонко щелкну в тишине, Как белка на сосне!.. <1926> Как я живу и не работаю * На заре отправляюсь в Булонский мой лес,— Он подчас заменяет Таити… Над прудом чуть дымится жемчужный навес. В этот час вы, я думаю, спите? Выгнув шею в большое французское S, Черный лебедь торопит: «Дай булки!» Я крошу ему булку. А с лона небес Солнце брызжет во все закоулки. * * * Если кто-нибудь скажет (болтун-следопыт!), Что встаю я обычно в двенадцать,— Это грубая сплетня, и в частный мой быт Попросил бы его не вторгаться… Стадо ланей бесшумным движеньем копыт Топчет плющ у песчаного яра. Зацветает рябина. Ворона кричит. На скамейке целуется пара. * * * Под мостами у Сены часами торчу. Рыболовы, смиренные тени, Приковавши глаза к камышинке-бичу, Ждут добычи, расставив колени. Целый день я, волнуясь, смотрю и молчу… В мутных струйках полощутся шпильки, Но никто, вырывая бечевку к плечу, Не поймал даже крошечной кильки. * * * Дома тоже немало забавных минут: Кот заходит с визитом в окошко, Впрочем, кот этот — наглый отъявленный плут, Оказался впоследствии кошкой. У меня на диване, смутив мой уют, Разродился он в прошлое лето… Кот иль кошка, другие пускай разберут,— Но зачем же рожать у поэта?!.. * * * Иногда у консьержки беру на прокат Симпатичного куцего фокса. Я назвал его «Микки», и он мой собрат — Пишет повести и парадоксы. Он тактичен и вежлив от носа до пят, Никогда не ворчит и не лает. Лишь когда на мандоле я славлю закат,— «Перестань!» — он меня умоляет. * * * Три младенца игру завели у крыльца: Два ажана поймали воришку… Вор сосновым кинжалом пронзил им сердца, А ажаны его за манишку… Наигрались — к окну. Три румяных лица. Друг на друга глазеем лукаво. Мандарин, апельсин и кусок леденца,— До моста долетит моя слава! * * * Прибежит, запыхавшись, бродячий сосед. В лапе хлеб, словно жезл Аарона. Отгрызет, — постучит каблуком о паркет, Словит моль и раздавит влюбленно. — «До свиданья! Бегу. Проморгаю обед…» Отгрызет и галопом за двери. Под окном — для чего посмотрел я ей вслед? — Проплыла крутобокая пери… * * * Если очень уж скучно, берусь за пилу, Надеваю передник французский, И дубовые планки, склонившись к столу, Нарезаю полоскою узкой… Меланхолик! Встань твердой стопой на полу, Мастери жизнерадостно рамы: Это средство разгонит душевную мглу У любого мужчины и дамы. * * * А работа? О ней мы пока помолчим. Занавеску задернем потуже… Над весенним платаном опаловый дым, Воробей кувыркается в луже, В облаках выплывает сверкающий Рим,— Никакой не хочу я «работы»… Ни в журнал, ни в газеты, бездельем храним, Ни строки не пошлю до субботы. 1926, март Париж Легкие стихи *
В погожий день, Когда читать и думать лень, Плетешься к Сене, как тюлень, С мозгами набекрень. Куст бузины. Веревка, фартук и штаны… Сирень, лиловый сон весны, Томится у стены. А за кустом — Цирюльник песий под мостом, На рундучке, вертя хвостом, Лежит барбос пластом. Урчит вода, В гранитный бык летит слюда. Буксир орет: «Ку-да? Ку-да?!» И дым, как борода. |
