Приложив к глазам ладонь, Смотрит Мотря над верхушкой: У реки дымит огонь, Чей-то конь бредет опушкой. Луг полого льнет к реке… Дед плывет на челноке. На холме курчавый лес Полон влажной, сонной тенью… Пятка виснет над ступенью, И душа полна чудес… Вишни пляшут под рукой: Две в ведро, — четыре в губы. Терпкий сок окрасил зубы… Кто-то крикнул за рекой… Встрепенулась… Надо рвать, Чтоб поспеть с ведром к закату! Помогла б, пожалуй, мать, Да сегодня белит хату. Скрылась в листьях синева,— Заходили рукава… <1923> Затон * Глазам показалось, что это олива, Но олив в Малороссии нет — Это старая дымчато-сизая ива Наклонила к воде свой скелет. Челнок зашипел о прибрежные стебли И вплыл под кудрявый навес… Колотится сердце от бешеной гребли, Камыши обступают, как лес. Один. За верхушками матовых копий Колышатся спины коров, Подножья березок с пятнами топи И зеленые шапки бугров. Облака проплывают, как белые яхты. Головастики ил бороздят. За кустом, над водой из-под клетчатой плахты Загорелые пятки висят. <1923> На току * В стогу молодой соломы Сижу, как в гнезде. Лошадиная морда в узде Торчит из-за бревен дома: Там в телеге, под тканью рогож, Туго горбится новая рожь. Дрожит бок веялки красной. Взлетает столбом шелуха. Скрипит рукоятка бесстрастно, Склоняется плавно сноха, Дед сыпет в устье все новую рожь. В воздухе гулкая дрожь, Прерывистый грохот и шелест зерна,— А в стогу — тишина. Тепло, и пахнет соломой… Глаза потушены дремой. Ветер клонит почти до земли Густые ряды конопли И над серой дорогой, внезапно вспыля, Улетает в пустые поля… Такая полная радость! Простая и редкая радость… Быть может, самый беспечный мой час: Солома, полоска неяркого неба, Шипение нового хлеба И веялки старой глухой усыпительный тряс… <1912> Пруд *
Зелененькою ряскою Покрыта гладь пруда. Под зыбкою замазкою Колышется вода… У берега метелочки Густого тростника, А на бугре две елочки Сквозят издалека. В пруде колода дряхлая Спит кверху животом. Склонилась ива чахлая Взлохмаченным кустом. Кра-кра! Плывут от берега Утята-малыши,— С лягушками — истерика, Удрали в камыши… И только жаба важная, Как будто напоказ, Дородная и влажная Из тины пучит глаз. В воде бегут пузырики, Проснулись тростники, И в сердце, полном лирики, Рождаются стишки… <1921> Нянька * (Лубок) Где барчук? Удрал к реке Покачаться в челноке… Подобрав свои оборки, Нянька села на пригорке, С треском семечки грызет И облизывает рот. Молода: шестнадцать лет, Груди рвутся за корсет, Ноги — две литых колонны, Глазки серенькие сонны, Лоб в кудряшках, бант — в аршин, Циферблат, как красный блин, Пухлый нос в густых веснушках, Два кольца трясутся в ушках… Пропотела, пропеклась, И, зевая, как карась, Разлеглась шуршащей тушей Под тенистой дикой грушей. * * * Затаив в восторге дух, Смотрит, вытянувши шею, На прекрасную Цирцею Из-за ясеня пастух. Пять коров ушло в овес — Он не видит и не слышит, Ветер ясень с ним колышет, Словно он к стволу прирос… «Вот так Питер! Ай да ну!» А в запрошлую весну, Как он хлопал на гумне Эту Дуню по спине!.. <1912> <1923> Шалашик * Это шалашик деда Егора. Вон его свитка лежит на золе. Скоро придет он с лукошком из бора, Будет грибы разбирать на земле. Сохнут на жерди густые охапки — Перед покосом дед тмин обобрал. Палкой пучки обмолотит на тряпке, Свеет, а семя — в мешочек. Видал?.. Вот чугунок с оттопыренным ухом… Сварит дед кашу, до капельки съест. Свежее сено покажется пухом — Ляжет, закурит, посмотрит окрест… Вечером, чуть пропадет за оврагом Сонного солнца цветной ободок, Вспыхнет костер ярко-розовым флагом И озарит задремавший прудок. К спящему саду наставит дед уши И загремит в темноту: «Ого-го!» Вынет из пепла шипящие груши, Дунет — и в рот. «Горячо?» — «Ничего!..» <1921> |
