Гостиница в Пасси * Номер 5 В китайских круглых телескопах Сидит художник над столом. Что заработаешь в Европах Карандашом? Закрылся полостью халата, Не подымает мутных глаз И чертит печку для плаката В сто пятый раз. Номер 8 Отчего поет так громко Безголосый старичок? Потому, что на спиртовке Жарит шашлычок. Пой, бедняга! Чад проклятый Все равно пройдет сквозь щель. Стукнут в дверь: спиртовку дунешь,— Ужин под постель… Номер 12 Дрожит диван, трясутся чашки: Эсер играет с тетей в шашки. Номер 13 На кровати — туловища с бюстами: Надо всех маркизами одеть… Куклы растопырились лангустами, Ручки-ножки виснут, словно плеть. Надоело! Баронесса сплюнула И, косясь на уличную мглу, В зад маркизы с едкой злобой всунула толстую иглу. Номер 17 Стулья придвинув к постели, два пожилых человека К картам склонили чело, мирно и кротко пыхтя. О эмигрантское чудо!.. Ты полюбуйся, читатель: Республиканец один, а его визави — монархист! Номер 22 На брюках — широкая клетка, Квадратная челюсть, брюнет… «Японец», — решила соседка, «Испанец!» — отрезал сосед. Но все ни к чему: ни окраска, ни брюки, ни скулы,— Жилец оказался Иваном Бубновым из Тулы. Номер 25 Дверь скрипнула. Трехлетний карапуз, Из материнских выскользнувши уз, По коридору пробежал до шкапа,— С разгона врос передо мной в паркет И вдруг, косясь на бурый мой жилет, Мне в изумленье шепчет: «Папа!..» <1925> К двухсотлетию академии наук * Убившие свободную науку, Ученых изгонявшие бичом, Забавную придумали вы штуку, Труп Академии венчая кумачом… Честнее был и Пугачев, и Разин: «Сарынь на кичку!» Резали спроста… Палач Культуры трижды лжив и грязен, Лобзая жертву в мертвые уста. Кичиться ль вам двухвековою славой Рассадника науки и добра? Ведь этот храм пустой, но величавый, Не даст вам даже горсти серебра… В Вольтеры навязавши комсомольца, Европу вы решили удивить? Наука — не награбленные кольца,— Напрасна ваша каторжная прыть. Наука мстит. Под фирмой «пролетарской» Грызет букварь зазнавшийся профан. Весь ваш приплод: Лойола Луначарский И коллективный красный Митрофан. И если семь досужих европейцев К вам приплывут на мертвый юбилей,— Так посещали некогда индейцев, Сходя опасливо с высоких кораблей… Труби же, Ложь! Сгребай с чужих покосов Священный прах в Научный Исполком. Не встанет из могилы Ломоносов… А если б встал: они б его штыком! <1925> Из зеленой тетрадки *
I Два боксера друг другу расквасили рыло, И один закачался, икнул и упал, А другой дожидался корректно и мило, Чтоб упавший коллега очнулся и встал… Публицисты-газетчики! Вы лишь без пауз, Злобно перья вонзая друг другу в виски, Наливаетесь желчью и уксусом кляуз И упавшего рвете, как псы, на куски. II О Господи, ужель и после смерти В разноголосом пробужусь концерте? В каком-нибудь предбаннике глухом Бакунин в стол ударит кулаком, Катков с Плехановым заспорят о России, Народники свои разложат хрии, И Ленин, с исступленностью удава, Всех оглушит налево и направо… <1925> Политикон и эмигрантский уезд * (Из записной книжки) I Трагический трилистник Рассудок с каждым днем правеет, Желудок с каждым днем левеет, А сердце в беспартийном сне Томится в гордой вышине. II Я болтал с трехлетней Ниной. — Кем ты хочешь быть? — «Мужчиной!» Почему? А потому!.. Очень нужно раз по пять В муках чад своих рожать!.. III В львином рву Даниил объяснялся со львами. Небо в снегах сияло над их головами: «Отчего вы такие жестокие звери? Эва, сколько костей человечьих в пещере!» |
