____ Только зной к закату схлынет, Только тень падет на гравий, В белом домике у входа Подымается возня. Мать поет свою канцону, Словно рот полощет песней,— А за нею голос детский, В тонкий лепет взбив слова, Вьется резвым жеребенком, Остановится внезапно — И фонтаном зыбким смеха Всколыхнет оживший двор. Книжку старую отбросив, Из окошка крикнешь: «Роза!» И лукавою свирелью Прилетит в ответ: «Синьор?» ____ Над безмолвной низкой дверью Ветром вздуло занавеску. Из таинственного мрака Показался кулачок. Это маленькая Роза, Дочь привратницы Марии, Мотылек на смуглых ножках, Распевающий цветок. Деловито отдуваясь, Притащила табуретку, Взгромоздилась и застыла, Отдыхая от жары. Сгибы ножек под коленкой Сочной ниточкой темнеют, А глаза, лесные птицы, Окунулись в небеса. ____ За цветущею оградой Петухами распевают То толстяк с гирляндой туфель, То веселый зеленщик. Головой крутя кудрявой,— Расшалившееся эхо,— Роза звонко повторяет Полнозвучные слова: «Scarpe! Scarpe! Pomodori! Foggiolini! Peperone!» [7]Рыжий кот, худой и драный, К милым пяткам нос прижал. И душе моей казалось, Что в зрачках бродячих зверя В этот миг блаженно млели Искры рыцарской любви. ____ Жалюзи щитом поставив, Словно в шапке-невидимке, Я смотрю на это чудо, Широко раскрыв глаза. Это радостное тельце, Этот полный кубок жизни Мне милей стихов Петрарки, Слаще всех земных легенд… На крыльцо я тихо вышел: Кот нырнул под жирный кактус, Табуретка покатилась… Палец в рот и глазки вверх. Долго, долго изучала Незнакомого синьора,— Оглушительно вздохнула И улыбкой расцвела. ____ На обложке русской книги Мы фонтан нарисовали, Рыбок с заячьими ртами, Тигра с гривой до земли. По моей ладони хлопал Кулачок кофейно-пухлый. Я молчал, она звенела, Как беспечный ручеек. Мать, белье с кустов снимая, В сотый раз взывала: «Роза!» Этих скучных пресных взрослых Никогда я не приму… Не хотите ль вы, синьора, Чтоб трехлетний одуванчик, Как солидный папский нунций Чинно вел со мною речь? ____ Нет у Розы пышной куклы С томно-глупыми глазами, Но ребенок, как котенок, Щепкой тешится любой. Вон она кружит вдоль пальмы, Высоко подняв к закату Тростниковый старый стебель С жесткой блеклою листвой. Па — направо, па — налево, Ножки — быстрые газели, Две-три ноты звонкой песни Заменяют ей оркестр. А глаза неукротимо Жгут языческим весельем И, косясь, ко мне взывают: «Полюбуйтесь-ка, синьор!» ____ «А теперь?» — спросила Роза. Я принес поднос с тарелкой. На тарелке пухлый персик И душистый абрикос. Роза стала за прилавок,— Я был знатный покупатель… Но пока я торговался, Роза съела весь товар. Кот крутил хвостом умильно. Кинув косточку с подноса, Роза тоном королевы Приказала зверю: «Ешь!» «А теперь?»… Сложила ручки. Затянувшись папироской, Я ей дал пустую гильзу. Мы курили. Двор молчал. ____ За мохнатым олеандром Ржаво всхлипнули ворота. На напев шагов знакомых Понеслось дитя к отцу. Руки вытянув, рабочий Вскинул девочку над шляпой, И слились на миг под небом Сноп кудрей и сноп цветов. Олеандры задрожали, Зашептались и затихли… «Ах, еще!» — звенела Роза, Руки-крылья вскинув ввысь. Он унес ее, как птицу, За цветную занавеску: Тень ребенка закачалась На коленях у отца… ____ Истомленные мимозы Листья легкие склонили, И шипит бамбук зеленый, Кротко жалуясь на зной. Наклонясь к кустам, рабочий Из ведра струею хлещет: Пьет земля, пьют жадно корни, Влажной пылью дышит двор. За отцом, сжав строго губки, Ходит медленно ребенок, Из фиаски оплетенной Гравий влагой окропя. А фиаска так лукава — Ускользает и виляет… Каждый камушек невзрачный Надо Розе напоить. вернуться «Карпы! Карпы! Помидоры! Отличные! Турецкие перцы!» (ит.). |
