* * *[182] Сосен светлые колонны Держат звездный потолок, Будто там, в садах Платона, Длится этот диалог. Мы шагаем без дороги, Хвойный воздух как вино, Телогрейки или тоги — Очевидно, все равно… 1963
* * *[183] Я хочу, чтоб средь метели В черной буре снеговой, Точно угли, окна тлели, Ясной вехой путевой. В очаге бы том всегдашнем Жили пламени цветы, И чтоб теплый и нестрашный Тихо зверь дышал домашний Средь домашней темноты. 1963 * * *[184] Не удержал усилием пера Всего, что было, кажется, вчера. Я думал так- какие пустяки! В любое время напишу стихи. Запаса чувства хватит на сто лет — И на душе неизгладимый след. Едва настанет подходящий час, Воскреснет все — как на сетчатке глаз. Но прошлое, лежащее у ног, Просыпано сквозь пальцы, как песок, И быль живая поросла быльем, Беспамятством, забвеньем, забытьем… 1963 * * *[185] Я иду, отражаясь в глазах москвичей, Без ненужного шума, без лишних речей. Я иду — и о взгляд загорается взгляд, Магнетической силы мгновенный разряд. Память гроз, отгремевших не очень давно, Заглянула прохожим в зрачок, как в окно. Вдоль асфальта мои повторяет слова Победившая камень живая трава. Ей в граните, в гудроне привычно расти — Камень сопок ложился у ней на пути. И навек вдохновила траву на труды Непомерная сила земли и воды, Вся чувствительность тропки таежной, где след Иногда остается на тысячу лет. 1964 * * *[186] Осенний воздух чист, Шумна грачей ночевка, Любой летящий лист Тревожен, как листовка С печатного станка, Станка самой природы, Падение листка Чуть-чуть не с небосвода. Прохожий без труда Прочтет в одно мгновенье, Запомнит навсегда Такое сообщенье. Подержит на ветру Скрещенье тонких линий, И рано поутру На листья ляжет иней. 1964 * * *[187] Он чувствует событья кожей. Что цвет и вкус? На озарение похожа Подсказка муз. Его пространство безвоздушно, Должна уметь Одной природе быть послушной Пластинки медь. Сожмется, точно анероид В деленьях шкал, Свои усилия утроит, Ловя сигнал. И передаст на самописцы Земной секрет, Оставит почерком провидца Глубокий след. 1964 * * *[188] От кухни и передней По самый горизонт Идет ремонт последний, Последний мой ремонт. Не будет в жизни боле Строительных контор, Починки старой боли, Крепления опор. Моя архитектура От шкуры до нутра Во власти штукатура, Под игом маляра. И плотничьи заплаты На рубище певца — Свидетельство расплаты С судьбою до конца. От кухни и передней По самый горизонт Идет ремонт последний, Последний мой ремонт. 1964 * * *[189] Выщербленная лира, Кошачья колыбель, — Это моя квартира, Шиллеровская щель. Здесь нашу честь и место В мире людей и зверей Обороняем вместе С черною кошкой моей. Кошке — фанерный ящик, Мне — колченогий стол. Кровью стихов настоящих Густо обрызган пол. Кошка по имени Муха Точит карандаши, Вся — напряженье слуха В темной квартирной тиши. вернутьсяБессилие человеческой памяти, ничтожество человеческой натуры, «благие порывы» в некрасовской терминологии. Не потому, что это «Рассея», а потому, что это извечное человеческое свойство. Искусство жить — это искусство забывать. Память всегда готова предать человека. Я много помню, но это — миллиардная доля того, что я видел. Написано в Москве в 1963 году. Одно из опорных стихотворений сборника «Дорога и судьба». вернутьсяНаписано в 1964 году в Москве. Продолжает мой пейзажно-поэтический дневник. вернутьсяНаписано в 1964 году в Москве. Начато ради каламбура «лист — листовка», но закончено без всякого желания острить. вернутьсяНаписано в Москве в 1964 году. Это тоже одна из формул моего поэтического искусства — доверие к самому себе, напряженность восприятия, предсказание погоды. вернутьсяНаписано в 1964 году в Москве. Домашние животные входят в мир человека — таково мое давнее, давнее убеждение, выросшее в самом раннем детстве. |
