* * * Тупичок, где раньше медник Приучал мечтать людей, Заманив их в заповедник Чайников и лебедей. Есть святые тротуары, Где всегда ходила ты, Где под скоропись гитары Зашифрованы мечты. Инструмент неосторожный Раньше, чем виолончель, Поселил в душе тревожной Непредвиденную цель. Фантастическая проза, Помещенная в стихи. — Укрепляющая доза Человеческой тоски. * * *
Был песок сухой, как порох, Опасавшийся огня, Что сверкает в разговорах Возле высохшего пня. Чтоб на воздух не взлетели, Достигая до небес, Клочья каменной метели, Звери, жители и лес Были топкие трясины Вместо твердых площадей, Обращенные в машины, Поглощавшие людей. Средь шатающихся кочек На болоте, у реки Под ногами — только строчек Ненадежные мостки. * * * Свет — порожденье наших глаз, Свет — это боль, Свет — испытание для нас, Для наших воль. Примета света лишь в одном В сознанье тьмы, И можно бредить белым днем, Как бредим мы. * * * Мне не сказать, какой чертою Я сдвинут с места — за черту, Где я так мало, мало стою, Что просто жить невмоготу. Здесь — не людское, здесь — Господне, Иначе как, иначе кто Напишет письма Джиоконде, Засунет ножик под пальто. И на глазах царя Ивана Сверкнет наточенным ножом, И те искусственные раны Искусства будут рубежом. И пред лицом моей Мадонны Я плачу, вовсе не стыдясь, Я прячу голову в ладони, Чего не делал отродясь. Я у себя прошу прощенья За то, что понял только тут, Что эти слезы — очищенье, Их также «катарсис» зовут. * * * Гроза закорчится в припадке, Взрывая выспренний туман, И океан гудит в распадке, А он — совсем не океан — Ручей, раздутый половодьем, Его мечта не глубока, Хоть он почти из преисподней Летел почти под облака. И где искать причин упадка? На даче? В Сочах? Или там — В дырявой бязевой палатке, Где люди верят только льдам. Где им подсчитывают вины И топчут детские сердца, Где гномы судят исполинов, Не замолчавших до конца. И все стерпеть, и все запомнить, И выйти все-таки детьми Из серых, склизких, душных комнат, Набитых голыми людьми. И эти комнаты — не баня, Не пляж, где пляшут и поют: Там по ночам скрипят зубами И проклинают тот «уют». И быть на жизнь всегда готовым, И силы знать в себе самом — Жить непроизнесенным словом И неотправленным письмом. * * * Какой еще зеленой зорьки Ты поутру в чащобе ждешь? Табачный дым глотаешь горький, Пережидая дымный дождь? Ты веришь в ветер? Разве право На эту веру ты имел? Оно любой дороже славы, Оно — надежд твоих предел. * * *[69] …А лодка билась у причала, И побледневший рулевой Глядел на пляшущие скалы И забывал, что он — живой. И пальцы в боли небывалой, Не ощущаемой уже, Сливались с деревом штурвала На этом смертном рубеже. И человек был частью лодки, Которой правил на причал, И жизнь была, как миг короткий, По счету тех земных начал, Что правят судьбы на планете, И, воскрешая и губя, И лишь до времени в секрете Способны выдержать себя. И вот, спасая наши души, Они проводят между скал Лишь тех, кто только им послушен, Кто жизни вовсе не искал… вернутьсяСтихотворение написано в 1956 году в Калининской области. Одно из важных стихотворений, обобщающих мой северный опыт и мою формулу искусства. Печатается по истинному тексту. |
