Откинув облачную крышку,

Приподнимают небосвод.

И ветер, справившись с одышкой,

Из моря солнце достает.

И первый луч скользнет по морю

И птицу белую зажжет.

И, поднимаясь выше — в горы,

Гранита вытирает пот…

Дальней лодки паруса

Тянет ветер в небеса.

И завязла в валунах

Одинокая волна.

Крылья птиц и крылья волн,

Задевающие мол,

Парохода резкий бас,

Отгоняющий баркас.

Хруст намокшего песка

Под давленьем каблука.

И веселый детский смех

Там, где радоваться — грех.

Что стало близким? Что далеким?

У всех прохожих на виду

Я подержу тебя за локоть,

В метели улиц проведу.

Я не подам тебе и виду,

Что я отлично знаю сам,

Как тяжело беречь обиду,

Не доверяя небесам.

И мы идем без всякой цели.

Но, выходя на лунный свет,

Мы улыбнемся вслед метели,

Что не могла сдержать секрет.

Деревья зажжены, как свечи,

Среди тайги.

И горы сломаны на печи,

На очаги.

Вот здесь и мне горящей вехой

Намечен путь,

Сквозь путешествия помеху,

Тумана муть.

И, как червяк, дорога вьется

Через леса

Со дна библейского колодца

На небеса.

И недалекая равнина,

Глаза раскрыв,

Глядит тоскливо и ревниво

На этот миф.

Казалось ей, что очень скоро

Настанет час —

Прикроют взорванные горы

Умерших нас.

Но, зная ту тщету столетий,

Что здесь прошли,

Тщету борьбы зимой и летом

С душой земли,

Мы не поверили в надежды,

В равнины бред.

Мы не сильней, чем были прежде

За сотни лет.

Пред нами русская телега,

Наш пресловутый примитив,

Поэтов альфа и омега,

Известный пушкинский мотив.

Запряжка нынче необычна.

В оглобли, пятясь, входит бык.

И равнодушье видно бычье

И что к телеге он привык.

Вздувая розовые ноздри,

Ременным сжатые кольцом,

Храпит и втягивает воздух —

Не распрощается с крыльцом.

И наконец вздохнет глубоко,

Скосит по-конски бычий глаз,

Чтоб, начиная путь далекий,

В последний раз взглянуть на нас.

А впереди, взамен каюра,

Якут шагает налегке,

Иль, подстелив оленью шкуру,

Верхом он едет на быке.

Ну что ж! Куда нам мчаться рысью,

Какой отыскивать уют.

Плетутся медленно и мысли,

Но от быков не отстают.

Нет, тебе не стать весною

Синеокою, лесною,

Ни за что не стать.

Не припомнить то, что было,

Только горько и уныло

Календарь листать.

Торопить движенье суток

Хриплым смехом прибауток,

Грубою божбой.

И среди природы спящей

Быть не только настоящей,

Но самой собой.

Я, как рыба, плыву по ночам,

Поднимаясь в верховье ключа.

С моего каменистого дна

Мне небес синева не видна.

Я не смею и двинуться дном

Разговорчивым сумрачным днем

И, засыпанный донным песком,

Не могу шевельнуть плавником.

Пусть пугает меня глубина.

Я, пока пролетает волна,

Постою, притаившись в кустах,

Пережду набегающий страх.

Так, течению наперерез

Поднимаюсь почти до небес,

Доплыву до истоков реки,

До истоков моей тоски.