* * * Что песня? — Та же тишина. Захвачено вниманье Лишь тем, о чем поет она, Повергнув мир в молчанье. Нет в мире звуков, кроме тех, Каким душой и телом Ты предан нынче без помех В восторге онемелом. Ты песне вовсе не судья, Ты слышал слишком мало, Ты песней просто жил, как я, Пока она звучала. * * * Сирень сегодня поутру Неторопливо Отряхивалась на ветру Брезгливо. Ей было, верно, за глаза Довольно Дождя, что в ночь лила гроза Невольно. И пятипалым лепестком Трясла в ненастье, Сирень задумалась тайком О счастье, Не нужном людям до утра, До света, Хотя знакома и стара Примета. * * * Опять застенчиво, стыдливо Луной в квартиру введена Та ночь, что роется в архивах И ворошит всю жизнь до дна. У ней и навыка-то нету Перебирать клочки бумаг, Она торопится к рассвету И ненавидит свой же мрак. Она почти что поневоле Пугать обязана меня, Сама порой кричит от боли, Коснувшись лунного огня. Да ей бы выгодней сторицей По саду шляться вслед за мной, И ей не в комнате бы рыться, Ее пространство — шар земной. Но при такой ее методе, Как ясно совести моей, Она нуждается в природе, В подсказке лиц и тополей. * * * А мы? — Мы пишем протоколы, Склонясь над письменным столом, Ее язык, простой и голый, На наш язык переведем. И видим — в ней бушуют страсти Куда сильней, чем наша страсть, Мы сами здесь в ее же власти, Но нам не сгинуть, не пропасть, Пока не выскажется явно Ее душа, ее строка, Пока рассказ о самом главном Мы не услышим от стиха. Пускай она срывает голос Порой почти до хрипоты, Она за жизнь свою боролась, А не искала красоты. Ей не впервой терпеть лишенья, Изнемогать от маеты, И чистота произношенья Не след душевной чистоты. И время быть ее допросу: Ее свидетельская речь Слышна сквозь снежные заносы И может нас предостеречь. От легкомысленности песни, От балагурства невпопад Мир до сих пор для сердца тесен И тесен также для баллад. * * *
Слова — плохие семена, В них силы слишком мало, Чтобы бесплодная страна Тотчас же зацветала. Но рядом с песней есть пример Живого поведенья, Что не вмешается в размер, Не лезет в отступленье, Тогда короче будет срок До урожайной жатвы, Чему никто помочь не мог Молитвой или клятвой. И можно выжить среди льда, И быть других чудесней, Но лишь тогда, тогда, тогда, Когда и жизнь — как песня. В ЗАЩИТУ ФОРМАЛИЗМА Не упрекай их в формализме, В любви к уловкам ремесла. Двояковыпуклая линза Чудес немало принесла. И их игрушечные стекла, Ребячий тот калейдоскоп — Соединял в одном бинокле И телескоп и микроскоп. И их юродство — не уродство, А только сердца прямота, И на родство и на господство Рассвирепевшая мечта. Отлично знает вся отчизна, Что ни один еще поэт Не умирал от формализма — Таких примеров вовсе нет. То просто ветряная оспа И струп болезни коревой. Она не сдерживает роста: Живым останется живой. Зато другие есть примеры, Примеры мщенья высших сил Тем, кто без совести и веры Чужому Богу послужил. Кто, пораженный немотою, Хватался вдруг за пистолет, Чтоб доказать, чего б он стоил, Когда б он был еще поэт. Тот, кто хотел на путь поэта Себя вернуть в конце концов, Бегун кровавой эстафеты Известных русских мертвецов. Но рассудительные Боги Не принимают смерть таких. И им нужна не кровь двуногих, А лишь с живою кровью стих… |
