* * * Замолкнут последние вьюги, И, путь открывая весне, Ты югом нагретые руки Протянешь на север ко мне. С весьма озабоченным видом, Особо наглядным с земли, На небе рисунки Эвклида Выписывают журавли. И, мокрою тучей стирая Летящие вдаль чертежи, Все небо от края до края Затягивают дожди. * * *
Ты держись, моя лебедь белая, У родительского крыла, Пролетай небеса, несмелая, Ты на юге еще не была. Похвались там окраскою севера, Белой родиной ледяной, Где не только цветы — даже плевелы Не растут на земле родной. Перепутав значение месяцев, Попади в раскаленный январь. Ты не знаешь, чего ты вестница, Пролетающий календарь. Птица ты? Или льдина ты? Но в любую влетая страну, Обещаешь ей лебединую Разгулявшуюся весну. Но следя за твоими отлетами, Догадавшись, что осень близка, Дождевыми полны заботами Набежавшие облака. * * * Я вижу тебя, весна, В мое двойное окошко. Еще ты не очень красна И даже грязна немножко. Пока еще зелени нет. Земля точно фото двухцветна, И снег только ловит момент Исчезнуть от нас незаметно. И сонные тени телег, Поскрипывая осями, На тот же истоптанный снег Выводят как осенью сани. И чавкает дегтем чека, И крутят руками колеса, И капли дождя щека Вдруг ощущает как слезы. * * * Луна, точно снежная сойка, Влетает в окошко ко мне И крыльями машет над койкой, Когтями скребет по стене. И бьется на белых страницах, Пугаясь людского жилья, Моя полуночная птица, Бездомная прелесть моя. СЕРЫЙ КАМЕНЬ[1] Моими ли руками Построен город каменный, Ах, камень, серый камень, Какой же ты беспамятный. Забыл каменотесов Рубахи просоленные, Тебя свели с утесов Навек в поля зеленые. Твое забыли имя Не только по беспечности, Смешали здесь с другими И увели от вечности. * * * Рассеянной и робкой Сюда ты не ходи. На наших горных тропках Ты под ноги гляди. Наверно, ты заснула, Заснула на ходу. Разрыв-травы коснулась, Коснулась на беду. Теперь он приворожен, Потупившийся взгляд, И путь найти не может По тропке той назад. РОЗОВЫЙ ЛАНДЫШ Не над гробами ли святых Поставлен в изголовье Живой букет цветов витых, Смоченных чистой кровью. Прогнулся лаковый листок, Отяжелен росою. Открыл тончайший завиток Со всей его красою. И видны робость и испуг Цветка в земном поклоне, В дрожанье ландышевых рук, Ребяческих ладоней. Но этот розовый комок В тряпье бледно-зеленом Назавтра вырастет в цветок, Пожаром опаленный. И, как кровавая слеза, Как Макбета виденье, Он нам бросается в глаза, Приводит нас в смятенье. Он глазом, кровью налитым, Глядит в лицо заката, И мы бледнеем перед ним И в чем-то виноваты. Как будто жили мы не так, Не те читали книги. И лишь в кладбищенских цветах Мы истину постигли. И мы целуем лепестки И кое в чем клянемся. Нам скажут: что за пустяки, — Мы молча улыбнемся. Я слышу, как растет трава, Слежу цветка рожденье. И, чувство превратив в слова, Сложу стихотворенье. вернутьсяСтихотворение написано на Колыме в 1950 году. вернутьсяСтихотворение написано в 1950 году на ключе Дусканья на Дальнем Севере. |
