* * * Слабеют краски и тона, Слабеет стих. И жизнь, что прожита до дна, Видна, как миг. И некогда цветить узор, Держать размер, Ведь старой проповеди с гор Велик пример. * * *
Мы дорожим с тобою тайнами, В одно собранье их поставя С такими сагами и дайнами, Которых мы забыть не вправе. Ведь мне с годами это тождество До умопомраченья ясно. Казалось, нам дождаться дождика И все в слезах его погаснет. Но нет, оно — пожара зарево Над нашей жизнью запылавшей, Пока еще не разбазарено, Затоптано, как лист опавший. * * * Вдыхаю каждой порой кожи В лесной тиши предгрозовой Все, что сейчас назвать не может Никто — ни мертвый, ни живой. И то, что так недостижимо, Что не удержано в руке, Подчас проходит рядом, мимо, Зеленой зыбью на реке. Мир сам себе — талант и гений, Ведущий нас на поводу, И ритма тех его смятений Нам не дано иметь в виду. Ведь это все — одни отписки: Баркасы, льдины, облака, — Все то, что без большого риска Бросает нам его рука. * * * Я жизни маленькая веха, Метелка, всаженная в снег, Я голос, потерявший эхо В метельный, леденящий век. С горластым бытом в перепалке, Мне не случалось никогда Зубрить природу по шпаргалке — И в этом вся моя беда. Меня мороз дирал по коже, И потому в своей судьбе Я все придирчивей и строже И к нашим близким, и к себе… * * * Где жизнь? Хоть шелестом листа Проговорилась бы она. Но за спиною — пустота, Но за спиною — тишина. И страшно мне шагнуть вперед, Шагнуть, как в яму, в черный лес, Где память за руку берет И — нет небес. * * * Луне, быть может, непонятно Людское робкое житье, И ей, пожалуй, неприятно, Что так глазеют на нее Сегодня, кажется, недаром, Не понапрасну, не зазря Хрипеть приходится гитарам В чертополохе пустыря. Но все же, плечи расправляя, Покорный сердца прямоте, Шагну назад из двери рая В передрассветной темноте. Шагну туда, где боль и жалость, Чужая жалость, может быть. С моей давно перемешалась, И только так могу я жить. * * * Сырая сумрачная мгла — Убежище от века. Ведь человеку тяжела Небесная опека. Он скрыт от неба и земли Блистательным туманом, Его на отдых привели, И легче стало ранам. Ему и сердце не сосет Известный червь сомнений. Он душу вывернул на лед Без всяких затруднений. И он рассвета подождет, Пока огнем вишневым Рассвет туманы подожжет, Сожжет в лесу сосновом. И он рассмотрит ясно то, Что ночью так стонало, Когда не мог помочь никто, Чтоб сердце замолчало. А после неба синева — Прогал в вершинах сосен — Подскажет новые слова И новые вопросы. * * * Вот так и живем мы, не зная, Что в небе родятся снега, Что летняя слякоть земная До ужаса нам дорога. Но, первой сентябрьской метели Явлением потрясены, Мы прыгаем утром с постели, В подушке забыв свои сны. И смотрим, как свежую новость, Гравюру мороза в окне, Резную блестящую повесть О нашем сегодняшнем дне, Где нет проторенных и гладких, Знакомых, вчерашних путей, Где все истоптала вприсядку Плясавшая ночью метель. Взъерошенная синица Стучит в ледяное окно. Ей надо и жить, и кормиться, Клевать золотое пшено… |
