ГНЕЗДО[60] Гнездо твое не свито И не утеплено И веточками быта Не переплетено. Твои хоромы тесны, Холодны и жестки В вершинах скал отвесных У берега реки. Средь каменных расселин, Обвитых лентой льда, Куда не может зелень Взобраться никогда. Твое гнездо, квартира, Откуда видишь ты Не меньше чем полмира С надменной высоты. Ты греешь камень мертвый Своим живым теплом, И когти твои стерты Об острый камнелом. От суетной столицы За десять тысяч верст Твое гнездо, орлица, Почти у самых звезд. РОЩА[61]
Еще вчера, руками двигая, Листвы молитвенник листала. Еще казалась вещей книгою Без окончанья и начала. А нынче в клочья книга порвана, Букварь моей начальной школы, И брошена на тропы черные В лесу, беспомощном и голом. И дождик пальцами холодными Перебирает листья хмуро, Отыскивая темы модные, Пригодные литературе. А листья письмами подметными Дрожат у отсыревшей двери, Стучат в ночные стекла потные, Шуршат и молят о доверье. В окно увижу муки дерева, Морозом скрюченные кисти, Ему когда-то люди верили, Его выслушивая листья. Я трону мышцы узловатые Измученного исполина И преждевременно горбатую, Ветрами согнутую спину. Я верю, верю в твердость мускулов, Живой наполненную силой, Не знающей ни сна, ни устали И не боящейся могилы. * * * Я жив не единым хлебом, А утром, на холодке, Кусочек сухого неба Размачиваю в реке… * * * Цепляясь за камни кручи, Закутанные тряпьем, Мы шьем на покойников тучи, Иголками хвои шьем. И прямо около дома, Среди предгрозовой мглы, Порожние ведра грома Бросаем вниз со скалы. ГОМЕР Он сядет в тесный круг К огню костра меж нами, Протянет кисти рук, Ловя в ладони пламя. Закрыв глаза и рот — Подобье изваянья, Он медленно встает И просит подаянья. Едва ли есть окрест Яснее выраженья, Чем этот робкий жест Почти без напряженья. С собой он приволок Заржавленную банку, Походный котелок — Заветную жестянку. Изгибы бледных губ В немом трясутся плаче Хлебать горячий суп — Коварная задача. Из десен кровь течет, Разъеденных цингою, — Признанье и почет, Оказанный тайгою. Он в рваных торбасах, В дырявых рукавицах, И в венчиках-слезах Морозные ресницы. Стоит, едва дыша, Намерзшийся калека, Поднимет не спеша Морщинистые веки. Мирская суета — Не веская причина Хранить молчанье рта, Зажав его морщины. И в голосе слышна Пронзительная сила, И пенная слюна В губах его застыла. Он — музыка ли сфер Гармонии вселенной? Бродячий Агасфер, Ходячий труп нетленный. Он славит сотый раз Паденье нашей Трои, Гремит его рассказ О подвигах героя. Гремит его рассказ, Почти косноязычный, Гудит охрипший бас, Простуженный и зычный А ветер звуки рвет, Слова разъединяя, Пускает в оборот, В народ перегоняя. То их куда-то вдаль Забрасывает сразу, То звякнет, точно сталь, Подчеркивая фразу. Что было невпопад Иль слишком откровенно, Отброшено назад, Рассеяно мгновенно. Вокруг гудит оркестр Из лиственниц латунных, Натянутых окрест, Как арфовые струны. И ветер — вот арфист, Артист в таком же роде, Что вяжет вой и свист В мелодию погоды. Поет седой Гомер, Мороз дерет по коже. Частушечный размер Гекзаметра построже. Метелица метет В слепом остервененье. Седой певец поет О гневе и терпенье. О том, что смерть и лед Над песнями не властны. Седой певец поет, И песнь его — прекрасна. вернутьсяСтихотворение написано в 1954 году в Калининской области. Входит в «Колымские тетради». Меня неоднократно спрашивали: посвящена ли «Роща» Пастернаку? Отвечаю: нет. Просто «Роща», и все». |
