1957 ВЕСНА В МОСКВЕ[116] Он входит в столицу с опаской — Простой деревенский маляр, Ведро малахитовой краски Приносит на темный бульвар. Он машет огромною кистью, Он походя пачкает сад, И светлые капельки листьев На черных деревьях вися г. Он красит единственным цветом. Палитры его простота Сверкает поярче, чем летом, И все подавляет цвета. И саду не справиться с чудом, Какому подобия нет Гигантским сплошным изумрудом Он снова родится на свет. Бродячий маляр беззаботен, Не знает, что тысячи раз Запишут на грунте полотен Его простодушный рассказ. И гений завистливым взглядом Следит за мазней маляра — Дешевым весенним обрядом Любого земного двора. Глаза он потупит стыдливо, И примет задумчивый вид, И хочет назвать примитивом, И совесть ему не велит. И видно по силе тревожной Вполне безыскусственных чар, Какой он великий художник — Неграмотный этот маляр. 1957
ШЕСТЬ ЧАСОВ УТРА Мне кажется: овес примят Руками длинной тени От разломавшей палисад Разросшейся сирени. Я выверить хочу часы По розовому свету Тяжелой радужной росы На листьях бересклета, По задымившейся земле В обочинах овражин, По светоносной легкой мгле, Приподнятой на сажень. Я выверить хочу часы По яростному свисту Отбитой заново косы В осоке серебристой, По хриплой брани пастуха, Продрогшего в тумане, По клокотанию стиха В трепещущей гортани. 1957 МОСКОВСКИЕ ЛИПЫ[117] Вспотело светило дневное, И нефтью пропахли дворы, И город качается в зное, Лиловый от банной жары. И бьется у каждого дома Метельный летающий пух, Блистающий и невесомый, Неуловимый на слух. Он химикам лезет в пробирки, И снегом заносит цеха, И виснет под куполом цирка, И липнет на строки стиха. Как бабочек туча, как птицы Каких-то неведомых стран, Летит над асфальтом столицы Бесшумный горячий туман. И в запах бензина и пота, В дурманы углекислоты, В испарину жаркой работы Врывается запах мечты. Не каждый ли в городе встречный Вдыхает его глубоко, И это не запах аптечный, И дышится людям легко. Он им удлиняет прогулки, Он водит их взад и вперед Ночами в пустом переулке И за сердце чем-то берет. Им головы кружит веселый Медовый его аромат, И кажется — люди, как пчелы, На темном бульваре жужжат. Как будто слетелись за медом, Чтоб в соты домов унести Хоть капельку летней природы, Попавшейся им на пути. 1957 ЗИМА[118] Все — заново! Все — заново! Густой морозный пар Оберткой целлофановой Окутал наш бульвар. Стоят в мохнатом инее Косматые мосты, И белой паутиною Окутаны кусты. Покрыто пылью звездною Стекло избы любой, Гравюрами морозными, Редчайшею резьбой. Деревья, что наряжены В блестящую фольгу, Торчат из черной скважины На новеньком снегу. И каждому прохожему, И вам, и даже мне Пробить тропу положено По снежной целине. И льдины, точно лилии, Застыли на воде, И звезды в изобилии, Какого нет нигде. 1957 * * *[119] Птица спит, и птице снится Дальний, дальний перелет, И темница, и светлица, И холодный лед. И зарницы-озорницы Пробегают взад-вперед, Будто перьями жар-птицы Устилают небосвод. Быстро гаснут эти перья — И чернеет сразу мрак, Знаю, знаю, что доверье В русской сказке — не пустяк. 1957
вернутьсяНаписано в 1957 году в Москве. Стихотворение, в котором нет никаких купюр и никаких авторских вариантов. Предполагалось к печатанию журналом «Москва», но «неграмотный маляр» был забракован высшей тогдашней журнальной властью. вернутьсяНаписано в 1957 году в Москве. Чуть-чуть не было исключено из «Огнива» из-за последней строфы, ради которой и написано все стихотворение. |
