В пути на горную вершину,

В пути почти на небеса

Вертятся вслед автомашине

И в облака плывут леса.

И через горные пороги,

Вводя нас молча в дом земной,

Ландшафты грозные дорога

Передвигает предо мной.

Хребты сгибающая тяжесть

На горы брошенных небес,

Где тучи пепельные вяжут

И опоясывают лес.

Скелеты чудищ допотопных,

Шестисотлетних тополей,

Стоят толпой скалоподобной,

Костей обветренных белей.

Во мгле белеющие складки

Гофрированной коры

Годятся нам для плащ-палатки

На случай грозовой поры.

Все вдруг закроется пожаром,

Огня дрожащего стеной,

Или густым болотным паром,

Или тумана пеленой.

И наконец, на повороте

Такая хлынет синева,

Обнимет нас такое что-то,

Чему не найдены слова.

Что называем снизу небом,

Кому в лицо сейчас глядим,

Глядим восторженно и слепо,

И скалы стелются под ним.

А. горный кряж, что под ногами,

Могильной кажется плитой.

Он — вправду склеп.

В нем каждый камень

Унижен неба высотой.

Цветы на голом горном склоне,

Где для цветов и места нет,

Как будто брошенный с балкона

И разлетевшийся букет.

Они лежат в пыли дорожной,

Едва живые чудеса…

Их собираю осторожно

И поднимаю — в небеса.

Я забыл погоду детства,

Теплый ветер, мягкий снег.

На земле, пожалуй, средства

Возвратить мне детство нет.

И осталось так немного

В бедной памяти моей —

Васильковые дороги

В красном солнце детских дней,

Запах ягоды-кислицы,

Можжевеловых кустов

И душистых, как больница,

Подсыхающих цветов.

Это все ношу с собою

И в любой люблю стране.

Этим сердце успокою,

Если горько будет мне.

Льют воздух, как раствор

Почти коллоидальный,

В воронку наших гор,

Оплавленную льдами.

Спасти нас не могла

От давящего зноя

Стремительная мгла

Вечернего покоя.

И лишь в тиши ночной

Убежищем идиллий —

Полярною луной

Нам воздух остудили.

Эй, красавица, — стой, погоди!

Дальше этих кустов не ходи.

За кустами невылазна грязь,

В этой грязи утонет и князь.

Где-нибудь, возле края земли,

Существуют еще короли.

Может, ты — королевская дочь,

Может, надо тебе помочь.

И нельзя уходить мне прочь,

Если встретились ты и ночь.

Может, нищая ты, голодна

И шатаешься не от вина.

Может, нет у тебя родных

Или совести нет у них,

Что пустили тебя одну

В эту грозную тишину.

Глубока наша глушь лесная,

А тропинок и я не знаю…

Ни травинки, ни кусточка,

Небо, камень и песок.

Это северо-восточный

Заповедный уголок.

Только две плакучих ивы,

Как в романсе, над ручьем

Сиротливо и тоскливо

Дремлют в сумраке ночном.

Им стоять бы у гробницы,

Чтоб в тени их по пути

Богу в ноги поклониться,

Дальше по миру идти.

Иль ползти бы к деревушке,

Где горит еще луна,

И на плач любой старушки

Наклоняться у окна.

Соловьев бы им на плечи

Развеселых посадить,

Завести бы в темный вечер

В наши русские сады,

Где соломенные вдовы,

Птичьи слушая слова,

Листья узкие готовы

И терзать и целовать,

Как герои Руставели,

Лили б слезы в три ручья

И под ивами ревели

Среди злого дурачья.