Октябрь 1906 Тишина цветет Здесь тишина цветет и движет Тяжелым кораблем души, И ветер, пес послушный, лижет Чуть пригнутые камыши. Здесь в заводь праздную желанье Свои приводит корабли. И сладко тихое незнанье О дальних ропотах земли. Здесь легким образам и думам Я отдаю стихи мои, И томным их встречают шумом Реки согласные струи. И, томно опустив ресницы, Вы, девушки, в стихах прочли, Как от страницы до страницы В даль потянули журавли. И каждый звук был вам намеком И несказанным – каждый стих. И вы любили на широком Просторе легких рифм моих. И каждая навек узнала И не забудет никогда, Как обнимала, целовала, Как пела тихая вода. Октябрь 1906 «Так окрыленно, так напевно…» Так окрыленно, так напевно Царевна пела о весне. И я сказал: «Смотри, царевна, Ты будешь плакать обо мне». Но руки мне легли на плечи, И прозвучало: «Нет. Прости. Возьми свой меч. Готовься к сече. Я сохраню тебя в пути. Иди, иди, вернешься молод И долгу верен своему. Я сохраню мой лед и холод, Замкнусь в хрустальном терему. И будет радость в долгих взорах, И тихо протекут года. Вкруг замка будет вечный шорох, Во рву – прозрачная вода... Да, я готова к поздней встрече, Навстречу руки протяну Тебе, несущему из сечи На острие копья – весну». Даль опустила синий полог Над замком, башней и тобой. Прости, царевна. Путь мой долог. Иду за огненной весной. Октябрь 1906 (1915) «Ты можешь по траве зеленой…» Ты можешь по траве зеленой Всю церковь обойти, И сесть на паперти замшённой, И кружево плести. Ты можешь опустить ресницы, Когда я прохожу, Поправить кофточку из ситца, Когда я погляжу. Твои глаза еще невинны, Как цветик голубой, И эти косы слишком длинны Для шляпки городской. Но ты гуляешь с красным бантом И семячки лущишь, Телеграфисту с желтым кантом Букетики даришь. И потому – ты будешь рада Сквозь мокрую траву Прийти в туман чужого сада, Когда я позову. Октябрь 1906 Окна во двор Одна мне осталась надежда: Смотреться в колодезь двора. Светает. Белеет одежда В рассеянном свете утра. Я слышу – старинные речи Проснулись глубоко на дне. Вон теплятся желтые свечи, Забытые в чьем-то окне. Голодная кошка прижалась У жолоба утренних крыш. Заплакать – одно мне осталось, И слушать, как мирно ты спишь Ты спишь, а на улице тихо, И я умираю с тоски, И злое, голодное Лихо Упорно стучится в виски... Эй, малый, взгляни мне в оконце!. Да нет, не заглянешь – пройдешь.. Совсем я на зимнее солнце, На глупое солнце похож. Октябрь 1906 «Ищу огней – огней попутных…» Ищу огней – огней попутных В твой черный, ведовской предел Меж темных заводей и мутных Огромный месяц покраснел. Его двойник плывет над лесом И скоро станет золотым. Тогда – простор болотным бесам, И водяным, и лесовым. Вертлявый бес верхушкой ели Проткнет небесный золотой, И долго будут петь свирели, И стадо звякать за рекой... И дальше путь, и месяц выше, И звезды меркнут в серебре. И тихо озарились крыши В ночной деревне, на горе. Иду, и холодеют росы, И серебрятся о тебе, Всё о тебе, расплетшей косы Для друга тайного, в избе. Дай мне пахучих, душных зелий И ядом сладким заморочь, Чтоб, раз вкусив твоих веселий, Навеки помнить эту ночь. Октябрь 1906 Рождество Звонким колокол ударом Будит зимний воздух. Мы работали недаром, Будет светел отдых. Серебрится легкий иней Около подъезда. Серебристые на синей Ясной тверди звезды. Как прозрачен, белоснежен Блеск узорных окон! Как пушист и мягко нежен Золотой твой локон! Как тонка ты в красной шубке, С бантиком в косице! Засмеешься – вздрогнут губки, Задрожат ресницы. Веселишь ты всех прохожих — Молодых и старых, Некрасивых и пригожих, Толстых и поджарых. Подивятся, улыбнутся, Поплетутся дале, Будто вовсе, как смеются Дети, не видали. И пойдешь ты дальше с мамой Покупать игрушки И рассматривать за рамой Звезды и хлопушки... Сестры будут куклам рады, Братья просят пушек, А тебе совсем не надо Никаких игрушек. Ты сама нарядишь елку В звезды золотые И привяжешь к ветке колкой Яблоки большие, Ты на елку бусы кинешь, Золотые нити. Ветки крепкие раздвинешь, Крикнешь: « Посмотрите!» Крикнешь ты, поднимешь ветку Тонкими руками... А уж там смеется дедка С белыми усами! |
