Май – июнь 1909 Pcrudgia – Spolelo Успение Ее спеленутое тело Сложили в молодом лесу. Оно от мук помолодело, Вернув бывалую красу. Уже не шумный и не ярый, С волненьем, в сжатые персты В последний раз архангел старый Влагает белые цветы. Златит далекие вершины Прощальным отблеском заря, И над туманами долины Встают усопших три царя. Их привела, как в дни былые, Другая, поздняя звезда. И пастухи, уже седые, Как встарь, сгоняют с гор стада. И стражей вечному покою Долины заступила мгла. Лишь меж звездою и зарею Златятся нимбы без числа. А выше, по крутым оврагам Поет ручей, цветет миндаль, И над открытым саркофагом Могильный ангел смотрит в даль. 4 июня 1909 Spoleto Эпитафия фра Филиппо Липпи[20] Здесь я покоюсь, Филипп, живописец навеки бессмертный, Дивная прелесть моей кисти – у всех на устах. Душу умел я вдохнуть искусными пальцами в краски, Набожных души умел – голосом бога смутить. Даже природа сама, на мои заглядевшись созданья, Принуждена меня звать мастером равным себе. В мраморном этом гробу меня упокоил Лаврентий Медичи, прежде чем я в низменный прах обращусь. 17 марта 1914 «Кольцо существованья тесно:…» Кольцо существованья тесно: Как все пути приводят в Рим, Так нам заранее известно, Что всё мы рабски повторим. И мне, как всем, всё тот же жребий Мерещится в грядущей мгле: Опять – любить Ее на небе И изменить ей на земле. Июнь 1909 (19 марта 1914) Через двенадцать лет 1 Всё та же озерная гладь, Всё так же каплет соль с градирен. Теперь, когда ты стар и мирен, О чем волнуешься опять? Иль первой страсти юный гений Еще с душой не разлучен, И ты навеки обручен Той давней, незабвенной тени? Ты позови – она придет: Мелькнет, как прежде, профиль важный, И голос, вкрадчиво-протяжный, Слова бывалые шепнет. Июнь 1909 (Май 1911) 2 В темном парке под ольхой В час полуночи глухой Белый лебедь от весла Спрятал голову в крыла. Весь я – память, весь я – слух, Ты со мной, печальный дух, Знаю, вижу – вот твой след, Смытый бурей стольких лет. В тенях траурной ольхи Сладко дышат мне духи, В листьях матовых шурша, Шелестит еще душа, Но за бурей страстных лет Всё – как призрак, всё – как бред, Всё, что было, всё прошло, В прудовой туман ушло. Июнь 1909 (Май, 1911) 3 Когда мучительно восстали Передо мной дела и дни, И сном глубоким от печали Забылся я в лесной тени, — Не знал я, что в лесу девичьем Проходит память прежних дней, И, пробудясь в игре теней, Услышал ясно в пеньи птичьем: «Внимай страстям, и верь, и верь, Зови их всеми голосами, Стучись полночными часами В блаженства замкнутую дверь!» Июнь 1909 (27 февраля 1914) 4 Синеокая, бог тебя создал такой. Гений первой любви надо мной, Встал он тихий, дождями омытый, Запевает осой ядовитой, Разметает он прошлого след, Ему легкого имени нет, Вижу снова я тонкие руки, Снова слышу гортанные звуки. И в глубокую глаз синеву Погружаюсь опять наяву. 1897-1909. Bad Nauheim (19 марта 1914) 5 Бывают тихие минуты: Узор морозный на стекле; Мечта невольно льнет к чему-то. Скучая в комнатном тепле... И вдруг – туман сырого сада, Железный мост через ручей, Вся в розах серая ограда, И синий, синий плен очей... О чем-то шепчущие струи, Кружащаяся голова... Твои, хохлушка, поцелуи, Твои гортанные слова... Июнь 1909 (3 января 1912) 6 В тихий вечер мы встречались (Сердце помнит эти сны). Дерева едва венчались Первой зеленью весны. Ясным заревом алея, Уводила вдоль пруда Эта узкая аллея В сны и тени навсегда. Эта юность, эта нежность — Что для нас она была? Всех стихов моих мятежность Не она ли создала? Сердце занято мечтами, Сердце помнит долгий срок, Поздний вечер над прудами, Раздушенный ваш платок. вернутьсяЭпитафия сочинена Полицианом и вырезана на могильной плите в Сполетском соборе по повелению Лаврентия Великолепного. |
