31 октября 1909 Двойник Однажды в октябрьском тумане Я брел, вспоминая напев. (О, миг непродажных лобзаний! О, ласки некупленных дев!) И вот – в непроглядном тумане Возник позабытый напев. И стала мне молодость сниться, И ты, как живая, и ты... И стал я мечтой уноситься От ветра, дождя, темноты... (Так ранняя молодость снится. А ты-то, вернешься ли ты?) Вдруг вижу – из ночи туманной, Шатаясь, подходит ко мне Стареющий юноша (странно, Не снился ли мне он во сне?), Выходит из ночи туманной И прямо подходит ко мне. И шепчет: «Устал я шататься, Промозглым туманом дышать, В чужих зеркалах отражаться И женщин чужих целовать...» И стало мне странным казаться, Что я его встречу опять... Вдруг – он улыбнулся нахально, — И нет близ меня никого... Знаком этот образ печальный, И где-то я видел его... Быть может, себя самого Я встретил на глади зеркальной? Октябрь 1909 (26 августа 1914) «Поздней осенью из гавани…» Поздней осенью из гавани От заметенной снегом земли В предназначенное плаванье Идут тяжелые корабли. В черном небе означается Над водой подъемный кран, И один фонарь качается На оснежённом берегу. И матрос, на борт не принятый, Идет, шатаясь, сквозь буран. Всё потеряно, всё выпито! Довольно – больше не могу... А берег опустелой гавани Уж первый легкий снег занес... В самом чистом, в самом нежном саване Сладко ли спать тебе, матрос? 14 ноября 1909 На островах Вновь оснежённые колонны, Елагин мост и два огня. И голос женщины влюбленный. И хруст песка и храп коня. Две тени, слитых в поцелуе, Летят у полости саней. Но не таясь и не ревнуя, Я с этой новой – с пленной – с ней. Да, есть печальная услада В том, что любовь пройдет, как снег. О, разве, разве клясться надо В старинной верности навек? Нет, я не первую ласкаю И в строгой четкости моей Уже в покорность не играю И царств не требую у ней. Нет, с постоянством геометра Я числю каждый раз без слов Мосты, часовню, резкость ветра, Безлюдность низких островов. Я чту обряд: легко заправить Медвежью полость на лету, И, тонкий стан обняв, лукавить, И мчаться в снег и темноту, И помнить узкие ботинки, Влюбляясь в хладные меха... Ведь грудь моя на поединке Не встретит шпаги жениха... Ведь со свечой в тревоге давней Ее не ждет у двери мать... Ведь бедный муж за плотной ставней Ее не станет ревновать... Чем ночь прошедшая сияла, Чем настоящая зовет, Всё только – продолженье бала, Из света в сумрак переход... 22 ноября 1909 Сусальный ангел На разукрашенную елку И на играющих детей Сусальный ангел смотрит в щелку Закрытых наглухо дверей. А няня топит печку в детской, Огонь трещит, горит светло... Но ангел тает. Он – немецкий. Ему не больно и тепло. Сначала тают крылья крошки, Головка падает назад, Сломались сахарные ножки И в сладкой лужице лежат... Потом и лужица засохла. Хозяйка ищет – нет его... А няня старая оглохла, Ворчит, не помнит ничего... Ломайтесь, тайте и умрите, Созданья хрупкие мечты, Под ярким пламенем событий, Под гул житейской суеты! Так! Погибайте! Что в вас толку? Пускай лишь раз, былым дыша, О вас поплачет втихомолку Шалунья девочка – душа... 25 ноября 1909 (1911) «Как из сумрачной гавани…» Как из сумрачной гавани, От родимой земли В кругосветное плаванье Отошли корабли, — Так и вы, мои Золотые года — В невозвратное Отошли навсегда. Ноябрь (?) 1909 Стихотворения 1910 года «С мирным счастьем покончены счеты…» С мирным счастьем покончены счеты, Не дразни, запоздалый уют. Всюду эти щемящие ноты Стерегут и в пустыню зовут. Жизнь пустынна, бездомна, бездонна, Да, я в это поверил с тех пор, Как пропел мне сиреной влюбленной Тот, сквозь ночь пролетевший, мотор 11 февраля 1910 (25 декабря 1914) «Седые сумерки легли…» Седые сумерки легли Весной на город бледный. Автомобиль пропел вдали В рожок победный. Глядись сквозь бледное окно, К стеклу прижавшись плотно. Глядись. Ты изменил давно, Бесповоротно. |
