24 июля 1908 «Она, как прежде, захотела…» Она, как прежде, захотела Вдохнуть дыхание свое В мое измученное тело, В мое холодное жилье. Как небо, встала надо мною, А я не мог навстречу ей Пошевелить больной рукою, Сказать, что тосковал о ней... Смотрел я тусклыми глазами, Как надо мной она грустит, И больше не было меж нами Ни слов, ни счастья, ни обид... Земное сердце уставало Так много лет, так много дней.. Земное счастье запоздало На тройке бешеной своей! Я, наконец, смертельно болен, Дышу иным, иным томлюсь, Закатом солнечным доволен И вечной ночи не боюсь... Мне вечность заглянула в очи, Покой на сердце низвела, Прохладной влагой синей ночи Костер волненья залила... 30 июля 1908 «Усните блаженно, заморские гости, усните…» Усните блаженно, заморские гости, усните, Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее... Что падают звезды, чертя серебристые нити, Что пляшут в стакане вина золотистые змеи... Когда эти нити соткутся в блестящую сетку, И винные змеи сплетутся в одну бесконечность? Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку В бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность. 30 июля 1908 «Когда замрут отчаянье и злоба…» Когда замрут отчаянье и злоба, Нисходит сон. И крепко спим мы оба На разных полюсах земли. Ты обо мне, быть может, грезишь в эти Часы. Идут часы походкою столетий, И сны встают в земной дали. И вижу в снах твой образ, твой прекрасные, Каким он был до ночи злой и страстной, Каким являлся мне. Смотри: Всё та же ты, какой цвела когда-то, Там, над горой туманной и зубчатой, В лучах немеркнущей зари. 1 августа 1908 (8 февраля 1914) Забывшие тебя И час настал. Свой плащ скрутило время, И меч блеснул, и стены разошлись. И я пошел с толпой – туда, за всеми, В туманную и злую высь. За кручами опять открылись кручи, Народ роптал, вожди лишились сил. Навстречу нам шли грозовые тучи, Их молний сноп дробил. И руки повисали, словно плети, Когда вокруг сжимались кулаки, Грозящие громам, рыдали дети, И жены кутались в платки. И я, без сил, отстал, ушел. из строя, За мной – толпа сопутников моих, Нам не сияло небо голубое, И солнце – в тучах грозовых. Скитались мы, беспомощно роптали, И прежних хижин не могли найти, И, у ночных костров сходясь, дрожали, Надеясь отыскать пути... Напрасный жар! Напрасные скитанья! Мечтали мы, мечтанья разлюбя. Так – суждена безрадостность мечтанья Забывшему Тебя. 1 августа 1908 (8 февраля 1914) «Твое лицо мне так знакомо…» Твое лицо мне так знакомо, Как будто ты жила со мной. В гостях, на улице и дома Я вижу тонкий профиль твой. Твои шаги звенят за мною, Куда я ни войду, ты там. Не ты ли легкою стопою За мною ходишь по ночам? Не ты ль проскальзываешь мимо, Едва лишь в двери загляну, Полувоздушна и незрима, Подобна виденному сну? Я часто думаю, не ты ли Среди погоста, за гумном, Сидела, молча, на могиле В платочке ситцевом своем? Я приближался – ты сидела, Я подошел – ты отошла, Спустилась к речке и запела... На голос твой колокола Откликнулись вечерним звоном... И плакал я, и робко ждал... Но за вечерним перезвоном Твой милый голос затихал... Еще мгновенье – нет ответа, Платок мелькает за рекой... Но знаю горестно, что где-то Еще увидимся с тобой. 1 августа 1908 Россия Опять, как в годы золотые, Три стертых треплются шлеи, И вязнут спицы росписные В расхлябанные колеи... Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые — Как слезы первые любви! Тебя жалеть я не умею И крест свой бережно несу... Какому хочешь чародею Отдай разбойную красу! Пускай заманит и обманет, — Не пропадешь, не сгинешь ты, И лишь забота затуманит Твои прекрасные черты... Ну что ж? Одной заботой боле — Одной слезой река шумней, А ты всё та же – лес, да поле, Да плат узорный до бровей... И невозможное возможно, Дорога долгая легка, Когда блеснет в дали дорожной Мгновенный взор из-под платка, Когда звенит тоской острожной Глухая песня ямщика!.. |
