Сентябрь 1911 (7 февраля 1914) «Земное сердце стынет вновь…» Земное сердце стынет вновь, Но стужу я встречаю грудью. Храню я к людям на безлюдьи Неразделенную любовь. Но за любовью – зреет гнев, Растет презренье и желанье Читать в глазах мужей и дев Печать забвенья, иль избранья. Пускай зовут: Забудь, поэт! Вернись в красивые уюты! Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой Уюта – нет. Покоя – нет. Осень 1911 (6 февраля 1914)
Унижение В черных сучьях дерев обнаженных Желтый зимний закат за окном. (К эшафоту на казнь осужденных Поведут на закате таком). Красный штоф полинялых диванов, Пропыленные кисти портьер... В этой комнате, в звоне стаканов, Купчик, шулер, студент, офицер... Этих голых рисунков журнала Не людская касалась рука... И рука подлеца нажимала Эту грязную кнопку звонка... Чу! По мягким коврам прозвенели Шпоры, смех, заглушенный дверьми... Разве дом этот – дом в самом деле? Разве так суждено меж людьми? Разве рад я сегодняшней встрече? Что ты ликом бела, словно плат? Что в твои обнаженные плечи Бьет огромный холодный закат? Только губы с запекшейся кровью На иконе твоей золотой (Разве это мы звали любовью?) Преломились безумной чертой... В желтом, зимнем, огромном закате Утонула (так пышно!) кровать... Еще тесно дышать от объятий, Но ты свищешь опять и опять... Он не весел – твой свист замогильный. Чу! опять – бормотание шпор... Словно змей, тяжкий, сытый и пыльный, Шлейф твой с кресел ползет на ковер... Ты смела! Так еще будь бесстрашней! Я – не муж, не жених твой, не друг! Так вонзай же, мой ангел вчерашний, В сердце – острый французский каблук! 6 декабря 1911 «Без слова мысль, волненье без названья…» Без слова мысль, волненье без названья, Какой ты шлешь мне знак, Вдруг взбороздив мгновенной молньей знанья Глухой декабрьский мрак? Всё призрак здесь – и праздность, и забота, И горькие года... Что б ни было, – ты помни, вспомни что-то, Душа... (когда? когда?) Что б ни было, всю ложь, всю мудрость века Душа, забудь, оставь... Снам бытия ты предпочла отвека Несбыточную явь... Чтобы сквозь сны бытийственных метаний, Сбивающих с пути, Со знаньем несказанных очертаний, Как с факелом, пройти. Декабрь 1911 Стихотворения 1912 года «Ветр налетит, завоет снег…» Ветр налетит, завоет снег, И в памяти на миг возникнет Тот край, тот отдаленный брег... Но цвет увял, под снегом никнет... И шелестят травой сухой Мои старинные болезни... И ночь. И в ночь – тропой глухой Иду к прикрытой снегом бездне... Ночь, лес и снег. И я несу Постылый груз воспоминаний... Вдруг – малый домик на поляне, И девочка поет в лесу. 6 января 1912 «Шар раскаленный, золотой…» Шар раскаленный, золотой Пошлет в пространство луч огромный, И длинный конус тени темной В пространство бросит шар другой. Таков наш безначальный мир. Сей конус – наша ночь земная. За ней – опять, опять эфир Планета плавит золотая... И мне страшны, любовь моя, Твои сияющие очи: Ужасней дня, страшнее ночи Сияние небытия. 6 января 1912 «Повеселясь на буйном пире…» Повеселясь на буйном пире, Вернулся поздно я домой; Ночь тихо бродит по квартире, Храня уютный угол мой. Слились все лица, все обиды В одно лицо, в одно пятно, И ветр ночной поет в окно Напевы сонной панихиды... Лишь соблазнитель мой не спит; Он льстиво шепчет: «Вот твой скит. Забудь о временном, о пошлом И в песнях свято лги о прошлом». 6 января 1912 «Благословляю всё, что было…» Благословляю всё, что было, Я лучшей доли не искал. О, сердце, сколько ты любило! О, разум, сколько ты пылал! Пускай и счастие и муки Свой горький положили след, Но в страстной буре, в долгой скуке Я не утратил прежний свет. И ты, кого терзал я новым, Прости меня. Нам быть – вдвоем. Всё то, чего не скажешь словом, Узнал я в облике твоем. Глядят внимательны очи, И сердце бьет, волнуясь, в грудь, В холодном мраке снежной ночи Свой верный продолжая путь. |
