24 декабря 1902 «Все кричали у круглых столов…» Все кричали у круглых столов, Беспокойно меняя место. Было тускло от винных паров. Вдруг кто-то вошел – и сквозь гул голосов Сказал: «Вот моя невеста». Никто не слыхал ничего. Все визжали неистово, как звери. А один, сам не зная отчего, — Качался и хохотал, указывая на него И на девушку, вошедшую в двери. Она уронила платок, И все они, в злобном усильи, Как будто поняв зловещий намек, Разорвали с визгом каждый клочок И окрасили кровью и пылью. Когда все опять подошли к столу, Притихли и сели на место, Он указал им на девушку в углу И звонко сказал, пронизывая мглу: «Господа! Вот моя невеста». И вдруг тот, кто качался и хохотал, Бессмысленно протягивая руки, Прижался к столу, задрожал, — И те, кто прежде безумно кричал, Услышали плачущие звуки. 25 декабря 1902 «Покраснели и гаснут ступени…» Покраснели и гаснут ступени. Ты сказала сама: «Приду». У входа в сумрак молений Я открыл мое сердце. – Жду. Что скажу я тебе – не знаю. Может быть, от счастья умру. Но огнем вечерним сгорая, Привлеку и тебя к костру. Расцветает красное пламя. Неожиданно сны сбылись. Ты идешь. Над храмом, над нами Беззакатная глубь и высь. 25 декабря 1902 «На обряд я спешил погребальный…» На обряд я спешил погребальный, Ускоряя таинственный бег. Сбил с дороги не ветер печальный — Закрутил меня розовый снег. Притаился я в тихой долине — Расступилась морозная мгла. Вот и церковь видна на равнине — Золотятся ее купола... Никогда не устану молиться, Никогда не устану желать, — Только б к милым годам возвратиться И младенческий сон увидать! Декабрь 1902 «Я искал голубую дорогу…» Я искал голубую дорогу И кричал, оглушенный людьми, Подходя к золотому порогу, Затихал пред Твоими дверьми. Проходила Ты в дальние залы, Величава, тиха и строга. Я носил за Тобой покрывало И смотрел на Твои жемчуга. Декабрь 1902 «Мы отошли – и тяжко поднимали…»
Мы отошли – и тяжко поднимали Веселый флаг в ночные небеса, Пока внизу боролись и кричали Нестройные людские голоса. И вот – заря последнего сознанья, — Они кричат в неслыханной борьбе, Шатается испытанное зданье, Но обо мне – воздушный сон в Тебе. Декабрь 1902 «Она ждала и билась в смертной муке…» Она ждала и билась в смертной муке. Уже маня, как зов издалека, Туманные протягивались руки, И к ним влеклась неверная рука. И вдруг дохнул весенний ветер сонный, Задул свечу, настала тишина, И голос важный, голос благосклонный Запел вверху, как тонкая струна. Декабрь 1902 «Запевающий сон, зацветающий цвет…» Запевающий сон, зацветающий цвет, Исчезающий день, погасающий свет. Открывая окно, увидал я сирень. Это было весной – в улетающий день. Раздышались цветы – и на темный карниз Передвинулись тени ликующих риз. Задыхалась тоска, занималась душа, Распахнул я окно, трепеща и дрожа. И не помню – откуда дохнула в лицо, Запевая, старая, взошла на крыльцо. 11 сентября – декабрь 1902 Стихотворения 1903 года «Целый год не дрожало окно…» Целый год не дрожало окно, Не звенела тяжелая дверь; Всё забылось – забылось давно, И она отворилась теперь. Суетились, поспешно крестясь... Выносили серебряный гроб... И старуха, за ручку держась, Спотыкалась о снежный сугроб. Равнодушные лица толпы, Любопытных соседей набег... И кругом протоптали тропы, Осквернив целомудренный снег. Но, ложась в снеговую постель, Услыхал заключенный в гробу, Как вдали запевала метель, К небесам подымая трубу. 6 января 1903 «Здесь ночь мертва. Слова мои дики…» Здесь ночь мертва. Слова мои дики. Мигает красный призрак – заря. Наутро ввысь пущу мои крики, Как белых птиц на встречу, Царя. Во сне и в яви – неразличимы Заря и зарево – тишь и страх... Мои безумья – мои херувимы... Мой Страшный, мой Близкий – черный монах Рука или ветер шевелит лоскутья? Костлявые пальцы – обрывки трав... Зеленые очи горят на распутьи — Там ветер треплет пустой рукав... Закрыт один, или многие лики? Ты знаешь? Ты видишь! Одежда пуста!.. До утра – без солнца – пущу мои крики. Как черных птиц, на встречу Христа! |
