13 апреля 1902 (1908?) «Мы отошли и стали у кормила…» Мы отошли и стали у кормила, Где мимо шли сребристые струи. И наблюдали вздутое ветрило, И вечер дня, и линии твои. Теряясь в мгле, ты ветром управляла Бесстрашная, на водной быстрине. Ты, как заря, невнятно догорала В его душе – и пела обо мне. И каждый звук – короткий и протяжный Я измерял, блаженный, у руля. А он смотрел, задумчивый и важный, Как вдалеке туманилась земля... 13 апреля 1902 «Завтра в сумерки встретимся мы…» Завтра в сумерки встретимся мы Ты протянешь приветливо руки. Но на памяти – с прежней зимы Непонятно тоскливые звуки. Ты, я знаю, запомнила дни Заблуждений моих и тревог. И когда мы с тобою одни И безмолвен соседний порог, Начинают незримо летать Одинокие искры твои, Начинаю тебя узнавать Под напевами близкой любви, И на миг ты по-прежнему – ты, Легкой дрожью даешь вспоминать О блаженстве протекшей зимы, Отдаленной, но верной мечты, Под напевом мороза и тьмы Начинаешь дрожать и роптать, И, как прежде, мгновенную речь Я стараюсь во тьме подстеречь... 13 апреля 1902 «Я тишиною очарован…» Я тишиною очарован Здесь – на дорожном полотне. К тебе я мысленно прикован В моей певучей тишине. Там ворон каркает высоко, И вдруг – в лазури потонул. Из бледноватого далека Железный возникает гул. Вчера твое я слышал слово, С тобой расстался лишь вчера, Но тишина мне шепчет снова. Не так нам встретиться пора. Вдали от суетных селений, Среди зеленой тишины Обресть утраченные сны Иных, несбыточных волнений. 18 апреля 1902 На полотне Фин. жел. дороги (Декабрь 1915) «Я – тварь дрожащая. Лучами…» Я – тварь дрожащая. Лучами Озарены, коснеют сны. Перед Твоими глубинами Мои ничтожны глубины. Не знаешь Ты, какие цели Таишь в глубинах Роз Твоих, Какие ангелы слетели, Кто у преддверия затих... В Тебе таятся в ожиданьи Великий свет и злая тьма — Разгадка всякого познанья И бред великого ума. 26 апреля 1902 (1915) «Ты – молитва лазурная…» Ты – молитва лазурная, Ты – пустынная тишь, В это небо безбурное Молчаливо глядишь. Здесь – пустыня безгранная, Я замолк, и приник, И вдыхаю, желанная, Твой певучий родник. Мне и мнится и верится В бездыханной тиши: В этой жизни измерится Гнев пустынной души. 27 апреля 1902 (1908) «Слышу колокол. В поле весна…» Слышу колокол. В поле весна. Ты открыла веселые окна. День смеялся и гас. Ты следила одна Облаков розоватых волокна. Смех прошел по лицу, но замолк и исчез. Что же мимо прошло и смутило? Ухожу в розовеющий лес... Ты забудешь меня, как простила. Апрель 1902 (Лето 1904) «Там – в улице стоял какой-то дом…» Там – в улице стоял какой-то дом, И лестница крутая в тьму водила. Там открывалась дверь, звеня стеклом, Свет выбегал, – и снова тьма бродила. Там в сумерках белел дверной навес Под вывеской «Цветы», прикреплен болтом Там гул шагов терялся и исчез На лестнице – при свете лампы желтом. Там наверху окно смотрело вниз, Завешанное неподвижной шторой, И, словно лоб наморщенный, карниз Гримасу придавал стене – и взоры... Там, в сумерках, дрожал в окошках свет, И было пенье, музыка и танцы. А с улицы – ни слов, ни звуков нет, — И только стекол выступали глянцы. По лестнице над сумрачным двором Мелькала тень, и лампа чуть светила. Вдруг открывалась дверь, звеня стеклом, Свет выбегал, и снова тьма бродила. 1 мая 1902 «Я и мир – снега, ручьи…» Я и мир – снега, ручьи, Солнце, песни, звезды, птицы, Смутных мыслей вереницы — Все подвластны, все – Твои! Нам не страшен вечный плен, Незаметна узость стен, И от грани и до грани Нам довольно содроганий, Нам довольно перемен! Возлюбить, возненавидеть Мирозданья скрытый смысл, Чёт и нечет мертвых числ, — И вверху – Тебя увидеть! 10 мая 1902 (1918) «Мы встречались с тобой на закате…» Мы встречались с тобой на закате. Ты веслом рассекала залив. Я любил твое белое платье, Утонченность мечты разлюбив. Были странны безмолвные встречи. Впереди – на песчаной косе Загорались вечерние свечи. Кто-то думал о бледной красе. Приближений, сближений, стараний — Не приемлет лазурная тишь... Мы встречались в вечернем тумане, Где у берега рябь и камыш. Ни тоски, ни любви, ни обиды, Всё померкло, прошло, отошло... Белый стан, голоса панихиды И твое золотое весло. |
