18 апреля 1912 «Сквозь серый дым от краю и до краю…» Сквозь серый дым от краю и до краю Багряный свет Зовет, зовет к неслыханному раю, Но рая – нет. О чем в сей мгле безумной, красно-серой, Колокола — О чем гласят с несбыточною верой? Ведь мгла – всё мгла. И чем он громче спорит с мглою будней, Сей праздный звон, Тем кажется железней, непробудней Мой мертвый сон. 30 апреля 1912 (1913) «Приближается звук. И, покорна щемящему звуку…» Приближается звук. И, покорна щемящему звуку, Молодеет душа. И во сне прижимаю к губам твою прежнюю руку, Не дыша. Снится – снова я мальчик, и снова любовник, И овраг, и бурьян, И в бурьяне – колючий шиповник, И вечерний туман. Сквозь цветы, и листы, и колючие ветки, я знаю, Старый дом глянет в сердце мое, Глянет небо опять, розовея от краю до краю, И окошко твое. Этот голос – он твой, и его непонятному звуку Жизнь и горе отдам, Хоть во сне твою прежнюю милую руку Прижимая к губам. 2 мая 1912 «И вновь – порывы юных лет…» И вновь – порывы юных лет, И взрывы сил, и крайность мнений. Но счастья не было – и нет. Хоть в этом больше нет сомнений! Пройди опасные года. Тебя подстерегают всюду. Но если выйдешь цел – тогда Ты, наконец, поверишь чуду, И, наконец, увидишь ты, Что счастья и не надо было, Что сей несбыточной мечты И на пол-жизни не хватило, Что через край перелилась Восторга творческого чаша, И всё уж не мое, а наше, И с миром утвердилась связь, — И только с нежною улыбкой Порою будешь вспоминать О детской той мечте, о зыбкой, Что счастием привыкли звать! 19 июня 1912 «Миры летят. Года летят. Пустая…» Миры летят. Года летят. Пустая Вселенная глядит в нас мраком глаз. А ты, душа, усталая, глухая, О счастии твердишь, – который раз? Что счастие? Вечерние прохлады В темнеющем саду, в лесной глуши? Иль мрачные, порочные услады Вина, страстей, погибели души? Что счастие? Короткий миг и тесный, Забвенье, сон и отдых от забот... Очнешься – вновь безумный, неизвестный И за сердце хватающий полет... Вздохнул, глядишь – опасность миновала... Но в этот самый миг – опять толчок! Запущенный куда-то, как попало, Летит, жужжит, торопится волчок! И, уцепясь за край скользящий, острый, И слушая всегда жужжащий звон, — Не сходим ли с ума мы в смене пестрой Придуманных причин, пространств, времен... Когда ж конец? Назойливому звуку Не станет сил без отдыха внимать... Как страшно всё! Как дико! – Дай мне руку, Товарищ, друг! Забудемся опять. 2 июля 1912 «Есть минуты, когда не тревожит…» Есть минуты, когда не тревожит Роковая нас жизни гроза. Кто-то на плечи руки положит, Кто-то ясно заглянет в глаза... И мгновенно житейское канет, Словно в темную пропасть без дна. И над пропастью медленно встанет Семицветной дугой тишина... И напев заглушенный и юный В затаенной затронет тиши Усыпленные жизнию струны Напряженной, как арфа, души... Июль 1912 Сны И пора уснуть, да жалко, Не хочу уснуть! Конь качается качалка, На коня б скакнуть! Луч лампадки, как в тумане, Раз-два, раз-два, раз!.. Идет конница... а няня Тянет свой рассказ... Внемлю сказке древней, древней О богатырях, О заморской, о царевне, О царевне... ах... Раз-два, раз-два! Конник в латах Трогает коня И манит и мчит куда-то За собой меня... За моря, за океаны Он манит и мчит, В дымно-синие туманы, Где царевна спит... Спит в хрустальной, спит в кроватке Долгих сто ночей, И зеленый свет лампадки Светит в очи ей... Под парчами, под лучами Слышно ей сквозь сны, Как звенят и бьют мечами О хрусталь стены... С кем там бьется конник гневный, Бьется семь ночей? На седьмую – над царевной Светлый круг лучей... И сквозь дремные покровы Стелятся лучи, О тюремные засовы Звякают ключи... Сладко дремлется в кроватке. Дремлешь? – Внемлю... сплю. Луч зеленый, луч лампадки, Я тебя люблю! |
