«Чёрт, – подумал я, – это уже не кухня, а свинарник. Надо срочно нанимать мойщика посуды, иначе мы тут все утонем в этом бардаке».

Я хлопнул в ладоши – громко, резко, так, что все головы повернулись ко мне. Мика замерла с половником в руке, Лариэль перестала теребить косу, а даже Селена, заглянувшая в кухню за очередным заказом, остановилась на пороге.

– Так, хватит! – сказал я, мой голос был твёрд, как сталь, которой я резал мясо. – Мика, ты на посуду. Лариэль, уборка – полы, столы, всё должно блестеть. Селена, пока берёшь заказы на себя. Это не просьба, а приказ шефа.

Лариэль открыла было рот, её брови нахмурились, и я уже видел, как она собирается возразить. Но я поднял руку, останавливая её.

– Лариэль, послушай, – сказал я, смягчая тон, но сохраняя твёрдость. – Готовка в таком сраче – это медленнее, сложнее и, чёрт возьми, небезопасно. На моей кухне этого быть не должно. Поняла?

Она кивнула. Мика бросила на меня быстрый взгляд, полный благодарности, – она явно устала разрываться между плитой и гостями. Я отвернулся, скрывая лёгкое чувство вины.

«Это из‑за меня, – подумал я. – Я слишком увлёкся этим цирком с боями и забросил кухню. Моя вина, исправим».

Все тут же засуетились: Мика принялась за гору посуды, Лариэль схватила швабру, а Селена разложила все заказы на столе. Я же направился к холодному коробу, чувствуя, как внутри снова разгорается азарт. Стейки ждали, и я собирался сделать их такими, чтобы даже этот надменный Лусьен подавился своим высокомерием. Как разберусь с плутом, приведу кухню в достойный вид.

Вытащив три куска рибая – тёмно‑красных, с тонкими прожилками жира, которые обещали сочность и вкус, – я направился к каменному грилю на улице.

Толпа всё ещё гудела, обсуждая победу Дурка, пиво лилось рекой, а Тиберий, стоя на бочке, размахивал руками, подогревая интерес к следующему раунду. Но я отключился от этого шума, сосредоточившись на своём деле. Каменный гриль уже пылал, угли под решёткой мерцали красным, излучая ровный, обволакивающий жар. Я положил стейки на деревянную доску и начал.

Сначала я сделал мясу массаж. Лёгкими, но уверенными движениями втирал в каждый кусок крупную морскую соль. Пальцы скользили по поверхности, чувствуя упругость волокон, и я почти слышал, как мясо «дышит», готовясь к огню. Затем я дал стейкам отдохнуть в тепле – несколько минут у гриля, чтобы они прогрелись до комнатной температуры. Это был мой ритуал: холодное мясо на горячем гриле – верный путь к жёсткости, а я хотел, чтобы каждый кусок таял во рту.

Я положил стейки на раскалённую решётку, и они тут же зашипели, как рассерженные змеи. Запах ударил в нос – глубокий, мясной, с нотками дыма и карамелизованного жира. Жар облизывал поверхность, создавая ту самую корочку – тёмно‑золотистую, хрустящую, которая лопается под ножом, выпуская сок. Я следил за реакцией: жир на краях стейков начал плавиться, шипя и пузырясь, а поверхность покрывалась узором решётки – идеальные полосы, как боевые шрамы.

Пока мясо жарилось, ко мне подошла Мика. Её лицо светилось радостью, но в глазах было что‑то ещё – благодарность, смешанная с лёгкой робостью. Она теребила край своего передника, глядя на Дурка, который стоял чуть поодаль, окружённый группой восторженных гномов и людей. Они хлопали его по плечам, поднимали кружки в его честь, и кто‑то даже попытался напялить на него венок из трав – орк, правда, только рыкнул, и венок тут же убрали. И он, наконец, довольный, отправился к себе за стойку.

– Маркус, – тихо сказала Мика, её голос был мягким, почти шёпотом. – У Дурка, похоже, теперь есть фанаты. Смотри, они уже называют его «Зелёный Титан»! – Она хихикнула, но тут же посерьезнела. – Спасибо, что решился на это. Я знаю, это было рискованно, но… ты дал ему шанс показать себя. И мне… это много значит.

– Пустяки, – сказал я, стараясь говорить небрежно, хотя её слова задели что‑то внутри. – Дурк – не так прост, как можно подумать. А ты… ты держишь кухню в порядке, пока мы тут устраиваем цирк. Это ты молодец.

Она покраснела, пробормотала что‑то невнятное и убежала обратно на кухню, где Лариэль уже кричала что‑то про «слишком много перца в соусе». Я покачал головой, чувствуя, как тепло от её слов смешивается с жаром мангала.

«Пустяки», – повторил я про себя, но в груди всё равно разлилось что‑то приятное.

Через пару минут я ещё раз перевернул стейки – аккуратно, щипцами, чтобы не повредить корочку. Обратная сторона встретилась с жаром, и шипение стало ещё громче, а аромат – ещё насыщеннее, с лёгкой сладостью, которую давал жир.

Я не торопился. Время на гриле – это танец, где каждый шаг важен. Ещё несколько минут, и я снял стейки, чувствуя их упругость под пальцами – средняя прожарка, идеальная, с розовым центром, который сохранит сочность. Но я знал, что мясо ещё не готово говорить – оно должно ещё раз отдохнуть. Я уложил стейки на деревянную доску, закинул на каждый по кусочку сливочного масла, накрыл их куском пергамента и дал им пять минут, чтобы соки равномерно распределились внутри. Запах всё ещё витал в воздухе, и я заметил, как несколько голов в толпе повернулись в мою сторону, а кобольд‑ящер, сидевший неподалёку, высунул язык, ловя аромат.

Наконец, я сервировал тарелки – деревянные, грубые, чтобы подчеркнуть простоту и силу блюда. На каждую положил по стейку, рядом – пару поджаренных томатов, чья кожица лопнула, выпуская сладковатый сок. Никаких соусов – только мясо, соль, перец и жар. Третий стейк я оставил для моего «приятеля» из кулинарной гильдии.

Я посыпал стейки свежемолотым перцем – щедро, но не переборщив, чтобы пряность лишь подчёркивала глубокий мясной вкус. Жар от мангала всё ещё лизал пальцы, а запах рибая – с той идеальной корочкой, хрустящей снаружи и сочной внутри – кружил голову даже мне.

Новое блюдо: Стейк‑рибай с жареными томатами

Рецепт добавлен в архив.

Редкость: Необычная

Качество: Великолепное

Эффект: Сила +6 на два часа, выносливость +5 на три часа

Дополнительный эффект: Моментальное восстановление 30% здоровья.

Получено 100 единиц опыта.

Опыт: 4320/5000

Селена, стоя рядом, нетерпеливо притоптывала, её глаза блестели от предвкушения, как у ребёнка перед праздником. Я передал ей две деревянные тарелки с готовыми стейками.

– Вот, неси своему кобольду и гному, – сказал я, вытирая руки о фартук. – Пусть попробуют, что такое вкусное мясо.

Селена кивнула, но её взгляд скользнул к третьему стейку. Она прищурилась, её брови вопросительно изогнулись.

– А третий зачем? – спросила она, кивая на тарелку. – Кто‑то ещё заказал?

– Хочу показать одному снобу, что такое настоящая готовка, – сказал я, подмигнув. – Отнеси эти два, а я займусь… воспитанием вкуса.

Селена хихикнула, схватила тарелки и умчалась в толпу, а я взял третью. Направился прямо к Лусьену. Но я видел только эльфа – его высокомерный взгляд, острый, как лезвие, встретил меня ещё на подходе. Его тонкие губы искривились в презрительной усмешке, а брови поднялись так, будто я был не поваром, а каким‑то уличным бродягой, посмевшим нарушить его покой.

– Лусьен, – начал я, останавливаясь в паре шагов от него. – Заметил, ты ничего не ел. Неужели вся эта еда не по твоим изысканным стандартам?

Он фыркнул, скрестив руки на груди, его длинные пальцы, унизанные кольцами, блеснули в свете факелов.

– Здесь нечего есть, – язвительно бросил он, его голос был таким же холодным, как его взгляд. – Твоя… таверна предлагает лишь грубую пищу для плебеев. Никакого утончённого вкуса, никакого искусства.

Я рассмеялся – громко, искренне, так, что несколько голов в толпе повернулись в нашу сторону. Его слова были такими предсказуемыми, что я почти видел, как он репетировал их перед зеркалом.

– Растерял вкус, Лусьен? – сказал я, качая головой. – Ароматы витают в воздухе, а ты их не чувствуешь? Бедняга. Давай исправим это.

Я протянул ему тарелку с рибаем, от которого всё ещё поднимался лёгкий пар. Но тут же путь мне преградили два орка, широкие, как шкафы, с руками, которые могли бы гнуть подковы. Их глаза сузились, а низкий рык вырвался из глоток, как предупреждение. Я поднял бровь, не отступая ни на шаг.