— Давай поговорим о твоих симпатиях и антипатиях. Хэлли проводит линию посередине блокнота, ставя крестик с одной стороны и сердечко с другой.

Это гребаное сердце. У меня самого замирает сердце, когда я вижу, как она снова рисует его.

Это версия сердца Хэлли, где одна сторона пересекает и выходит за то место, где оно должно заканчиваться, придавая ему немного дополнительный хвостик в конце.

Я не знаю, что на меня находит. Вероятно, та же форма безумия, которая заставила меня придвинуть ее стул поближе к моему и почти назвать ее "малышкой". Но что бы это ни было, это заставляет меня протянуть руку и прикрыть несовершенство сердца кончиком указательного пальца.

Клянусь, весь кислород покидает комнату.

Она смотрит на мой палец, и в этот момент я понимаю, что все дни рождения, которые у нее были в возрасте от тринадцати до девятнадцати лет, сейчас прокручиваются у нее в голове.

Слишком мило. Слишком удобно. Слишком ностальгично.

На секунду мне кажется, что мы, как раньше, сидим рядом друг с другом. Но потом я вспоминаю, что больше не могу чувствовать себя так хорошо, поэтому убираю руку от сердца.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает она тихим голосом.

Я подавляю естественное желание утешить ее и вместо этого говорю — Я удивлен, что ты вообще помнишь.

Ее брови хмурятся, когда она смотрит на меня. — Что?

— Я удивлен, что ты вообще что-то помнишь о нас. Казалось, тебе было наплевать на нашу историю, когда мы виделись в последний раз.

У слов ужасный вкус, когда они срываются с моего языка.

Слишком подло, я быстро это понимаю.

Мы сидим в тишине, и как раз в тот момент, когда я думаю, что она схватит свой блокнот, чтобы продолжить нашу встречу, она вместо этого кладет его в сумку, а за ним и свой ноутбук.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

Она встает, перекидывая свою большую сумку через плечо. — Ухожу.

К тому времени, как я осознаю, что происходит, Хэлли уже стоит у двери.

— Подожди. Почему? — Я тоже встаю.

— Почему? — Она снисходительно смеется, поворачиваясь ко мне лицом. — Как ты думаешь, почему, Рио? Я думала, что смогу это сделать, работать вместе, но нет никакого способа. Только не с тобой.

— Хэл…

— В одну минуту ты ведешь себя как прежде, а в следующую ведешь себя как придурок. Потом ты продолжаешь вспоминать прошлое. Выбирай дорогу, Рио! Ходить туда-сюда утомительно. Я просто пытаюсь выполнять свою работу и поддерживать с тобой рабочие отношения, но ты мне не позволяешь. На данный момент я предпочла бы упустить эту возможность, чем провести следующие шесть месяцев, получая психические травмы от пребывания рядом с тобой.

Черт. Я явно качнул маятник слишком далеко бок.

Она успокаивающе выдыхает, глядя на дверь, а не на меня. — Раньше ты был моим лучшим другом, и да, с тех пор мы не виделись, но я бы предпочла сохранить память о милом соседском мальчике, которого я любила, чем заменить ее такой версией тебя.

Не оглядываясь на меня, она уходит.

Хэлли

Когда я подъезжаю к дому Рен, уже почти два часа ночи.

Мой дом. Дом, в котором я живу прямо сейчас.

Я не знаю, как к этому относиться. Это временно, поэтому мне кажется неправильным называть это домом, но это также место, где я сплю и где в настоящее время находятся все мои вещи.

Я подгоняю машину поближе к обочине, паркуясь на улице, а не на подъездной дорожке. Единственный раз, когда я припарковалась на подъездной дорожке, был в ночь, когда я переехала и мне нужно было выгружать коробки. Я знаю, что в машине какая-то течь, и после всей работы, которую мы проделали по дому, чтобы подготовить его к продаже в ближайшее время, я не собираюсь снижать его стоимость, оставляя масляные пятна на бетоне от моей дерьмовой машины.

Заглушив двигатель, я сижу, не в силах найти в себе энергию, чтобы войти в дом. Мои ноги словно бьются друг о друга, из-за долгой ночи за стойкой бара, и мысль о том, чтобы снова встать на них и зайти внутрь, кажется невозможной.

Сегодняшняя смена была тяжелой. Меня ругали больше раз, чем я могу сосчитать, кто-то ушел, не заплатив, и у меня выпивка пролилась на рубашку. И все это произошло после того жуткого телефонного звонка от Люка по поводу моего отца и дерьмового шоу о встрече с Рио.

Сначала я написала своему боссу, что опаздываю но, когда встреча по дизайну стала слишком напряженной, я поспешила в бар. Сегодня вечером я заработала дерьмовые деньги, но это больше, чем было, так что, думаю, это уже кое-что.

Тишина в два часа ночи приятна. Успокаивающая и желанная после долгой смены в шумном баре, за которой следует не менее громкая поездка благодаря моему тарахтящему двигателю. Я не хочу двигаться. Я хочу спать прямо здесь, в своей пропахшей пивом одежде и ужасных нескользящих ботинках.

Я откидываю голову назад, собираясь закрыть глаза, когда мое внимание краем глаза привлекает какая-то фигура. Сейчас середина ночи, так что я, вероятно, должна испытывать некоторое чувство страха, но я ни в малейшей степени не напугана. Я бы узнала его где угодно.

Рио сидит на ступеньках своего дома, опершись локтями о колени и сцепив руки вместе, когда он поднимает голову и смотрит в мою сторону. Это не быстрый взгляд, а пристальный, дающий мне понять, что причина, по которой он стоит на крыльце, заключается в том, что он ждет меня.

Мой желудок мгновенно наполняется ужасом. Я думала, у меня будет больше времени до встречи с ним. Я не готова делать это снова, особенно в два часа ночи.

Конечно, то, что я сбежала с нашей встречи, было немного драматично, но это была совокупность всего. Увидеть его снова. Жить по соседству. Он спрашивал о моем брате и сказал мне, что я хорошо выгляжу.

Серьезно, что это, черт возьми, было?

Затем он сразу же попытался вести себя как придурок, как будто понял, что был слишком добр.

Не поймите меня неправильно, Рио мог бы сказать гораздо хуже, но в этом парне нет ни капли подлости от природы. Так что, я думаю, больнее всего было осознание того, что он чувствует, что должен быть дерьмовым по отношению ко мне, как будто это то, чего я сейчас от него заслуживаю.

Я пытаюсь двигаться вперед, пытаюсь наладить какие-то рабочие отношения, но он продолжал вспоминать прошлое — прошлое, в котором он уничтожил мое сердце и оставил меня разбираться с жизнью без него.

Мое внимание снова привлекает, когда он отталкивается от ступенек и, засунув руки в карманы спортивных штанов, направляется в мою сторону, пересекая лужайку, соединяющую наши два дома.

На улице прохладно, но он выглядит до неприличия комфортно в этих черных спортивных штанах и командной толстовке с капюшоном. Его кудри немного вьются, как будто он принял душ и после этого не нанес на волосы никакого средства, но его глаза выглядят отяжелевшими от потребности во сне.

Впрочем, я не удивлена, что он не спит в такой час. Я помню, что временами он был полон энергии, и это без употребления кофеина, его мозг не всегда понимает, когда пора успокоиться. Рио никогда не умел крепко спать. Я достаточно часто заставала его посреди ночи сидящим на крыше между спальнями нашего детства, чтобы знать это.

Ну, это продолжалось до моего тринадцатого дня рождения, когда он заснул на полу в моей спальне, пока мы слушали музыку, и понял, что там он мог бы прекрасно выспаться. После этого я стала держать окно незапертым, и он начал пробираться ко мне, чтобы поспать на полу у моей кровати, когда не мог заснуть самостоятельно.

Боже, меня тошнит от ностальгии. Сегодняшняя встреча только заставила меня скучать по нему. По-старому нему. Но он совершенно ясно дал понять, что этой версии больше не существует.

Прежде чем Рио полностью пересекает лужайку и направляется ко мне, я запихиваю фартук в свою сумку, включая чаевые, прежде чем нахожу в себе силы выйти из машины и встретить его на подъездной дорожке.