— Это тот самый, — решаю я.

— Рио

— Хэл, я действительно не знаю, на что, черт возьми, я здесь смотрю, но ты знаешь. И ты знаешь, мне всегда нравился твой стиль, так что это действительно не такое уж сложное решение. Если ты хочешь этого, то и я хочу того же.

— Рио, — вздыхает она.

Я готовлю себя к тому, что она скажет мне что-нибудь вроде "перестань проектировать свой дом, думая обо мне" или "перестань ворошить старые воспоминания".

Но вместо этого она говорит: — Это могло быть электронное письмо.

Между нами непринужденность, и мы чувствуем себя легко и весело, как раньше. Я скучал поэтому. По этому комфорту и совместимости. Я скучал по тому, что она носила мою одежду. Скучал по тому, что мы абсолютно ничего не делали вместе. Меня никогда не знали так, как знала меня она, и становится очевидным, что это ничуть не изменилось.

— Могу я спросить тебя кое о чем? Откидываясь назад, она скрещивает ноги под собой, лицом ко мне на диване.

— Конечно.

— Зачем ты хотел, чтобы я приехала сюда? Встретиться с тобой в дороге.

— Честно?

Она кивает, прикусив нижнюю губу.

Я подумываю о том, чтобы дать ей полный ответ, но вместо этого ограничиваюсь частичным, но правдивым ответом. — Потому что я хотел тебя увидеть. Вот и все.

— Хорошо.

Она находит мою руку на диване между нами, возвращая ее к своей ноге. Она нежно поигрывает костяшками моих пальцев. Она прослеживает дорожную карту вен на тыльной стороне, прежде чем, наконец, набирается храбрости, чтобы просунуть свои пальцы между моими.

Хэлли долго смотрит на наши переплетенные руки, как будто хочет получить напоминание о том, как это выглядело, и именно тогда я их вижу.

Ее ногти.

Как я не заметил их раньше, когда она печатала на компьютере или заказывала обслуживание номеров, понятия не имею.

Я беру ее за руку, направляя ее ногти в мою сторону. — Хэлли Харт. Десять разных цветов? — Моя улыбка становится глупо широкой. — Поговорим о ретроспективе.

— Прекрати. Она смеется, убирая руку.

— Когда ты это сделала?

— Вчера.

— Почему? — спрашиваю я

— Я не знаю. Потому что я всегда так делала, я думаю, и в последнее время я снова чувствую себя самой собой. — Она поднимает на меня взгляд. — Впервые за долгое время.

Я снова беру ее за руку, позволяя нашим пальцам сплестись. — Да. Я полностью понимаю, что ты имеешь в виду.

Хэлли

Время, уставившееся на меня с будильника на тумбочке, показывает 1:48 ночи.

У меня нет абсолютно никаких причин бодрствовать. Мне не пришлось работать допоздна, день в пути прошел легко, а эта гостиничная кровать — одна из самых удобных, на которых я когда-либо лежала.

Единственная причина, по которой я могу предположить, что все еще не сплю, — это мужчина дальше по коридору, о котором я не могу перестать думать.

Он спит? Может быть. Передалась ли мне его бессонница? Возможно.

Я хочу позвонить ему. В конце концов, сейчас моя очередь делать то, что я хочу делать. Но это также кажется безрассудным, когда я должна защищать себя.

К черту все. Никто из нас не горел желанием прощаться, когда я выходила из его комнаты, поэтому я беру стационарный телефон с прикроватной тумбочки и набираю его номер. Ну, номер его комнаты.

Он отвечает после второго гудка. — Алло?

— Ты спишь? — спрашиваю я

— Ну, если бы это было так, я чертовски уверен, что уже не был бы таким после того, как рядом с моей кроватью заорал телефон.

Я тихонько хихикаю. — Извини за это.

— Не стоит. Почему ты не спишь?

— Я не знаю.

Он ничего не говорит, ожидая, пока я продолжу.

— Не мог бы ты… — Я запинаюсь. — Может быть, ты хотел бы пойти ко мне в комнату и переночевать здесь?

— Да, — быстро выдыхает он. — Да, я бы так и сделал. Я сейчас буду.

Сразу после того, как я сбрасываю одеяло, наступает момент, когда я слегка паникую. В моей комнате беспорядок. Повсюду разбросана одежда. Я намеренно упаковала свою наименее сексуальную пижаму, чтобы удержаться от того, что я только что сделала, поэтому я ни в коем случае не готова к тому, чтобы мужчина спал в моей постели.

Какая-то часть меня хочет прибраться в своей комнате, запихнуть все в чемодан, заскочить в душ и посмотреть, смогу ли я найти что-нибудь более симпатичное для сна, но потом я вспоминаю, что это Рио, и каждый мускул во мне начинает расслабляться.

Его стук тихий, только постукивание костяшками пальцев. Я открываю дверь, света из коридора освещает комнату ровно настолько, чтобы он мог видеть, куда идет, прежде чем он закрывает за собой дверь, снова окутывая нас темнотой.

Он стоит рядом, я чувствую его, и как только мои глаза снова привыкают, я вижу, как он протягивает руку, играя пальцами с подолом моих ночных шорт. Как только он находит меня, он проводит рукой по моему боку, вдоль ребер, пока не обнимает меня за плечи и не притягивает к своей груди для объятий.

— Привет, Хэл, — тихо шепчет он, прежде чем поцеловать меня в макушку и задержать там свои губы. — Спасибо, что позволила мне немного поспать.

Он говорит это так, как будто я крепко спала и проснулась только для того, чтобы понять, что он, вероятно, все еще бодрствует. Как будто я сжалилась над ним, позволив ему прийти отдохнуть, тогда как на самом деле я ворочалась с боку на бок, думая о нем.

— Я беру слово? — спросил он. В его тоне слышится нотка юмора, но, зная его, если бы я сказала ему "да", он бы с радостью соорудил импровизированную кровать на полу.

— Я почти уверена, что ты перестал выступать, когда тебе было около семнадцати.

Он слегка смеется, и звук вибрирует в каждом дюйме моего тела. Теплый, успокаивающий и знакомый.

Отпуская меня, он садится на неиспользуемую сторону кровати, и, все еще одетая в его толстовку с капюшоном, я забираюсь обратно под одеяло вместе с ним.

Мое колено касается его, а его нога касается моей, пока мы пытаемся устроиться поудобнее. Я отодвигаюсь, чтобы создать небольшую дистанцию, оставаясь полностью на своей стороне кровати. Лежа на спине, я скрещиваю руки на животе, не позволяя ни одной своей части прикасаться к какой-либо его части.

Я тоже не должна позволять какой-либо части себя хотеть, чтобы он был здесь, но я хочу.

Мне действительно нравится.

— С каких это пор ты так спишь?

Поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, я обнаруживаю, что он лежит на боку, лицом ко мне, с глупой понимающей ухмылкой на губах.

— С каких это пор ты спишь в рубашке? — Возражаю я.

— Ну, я не думал, что у нас будет такая вечеринка с ночевкой.

— Мы не собираемся.

— И именно поэтому я все еще одет, любимая. Нет такого мира, в котором я лежал бы с тобой в постели, даже частично одетый, и все, что мы делали бы, — это спали.

Я тяжело сглатываю. — Ну, может быть, поэтому я так и сплю. Держусь на безопасном расстоянии.

— Я не собираюсь кусаться, Хэл. Ну, если ты меня не попросишь.

Я протягиваю руку, чтобы ударить его в живот тыльной стороной ладони, но он ловит мое запястье прежде, чем я успеваю коснуться его.

— Иди сюда, — шепчет он, притягивая меня к себе.

Я обнаруживаю, что охотно иду, перекатываясь к центру кровати, чтобы оказаться к нему лицом.

— Я хочу поцеловать тебя снова, — мягко говорит он.

Я слегка качаю головой, но в этом нет особого авторитета.

Он облизывает губы. — Ты жалеешь об этом?

— Нет, — быстро отвечаю я. — Но ты не можешь поцеловать меня, потому что я этого хочу, а это кажется опасным.

Его рука скользит вниз по моей грудной клетке, кончики пальцев рисуют круги вдоль моей тазовой кости. — Хотеть этого снова кажется опасным?

Я киваю. — Большая часть того, что помогало мне пережить последние шесть лет, — это вера в то, что ты ужасен, и мне было лучше без тебя. Было довольно страшно осознавать… ну, помнить, что ты совсем не ужасный.