— Я бы провел своим членом по твоему клитору пару раз. Я бы убедился, что покрыт тобой, и пока ты извивалась подо мной, жаждая этого, я бы растянул тебя. Я бы помучил тебя. Я бы пока не дал тебе этого. До тех пор, пока ты не стал умолять меня.

— Я хочу этого, — кричит она. — Я хочу тебя.

— А потом, когда ты так отчаянно желала бы этого, что была на грани того, чтобы снова кончить просто от того, что я дразню тебя, я бы ввел головку своего члена и позволил ему скользить внутри твоего идеального гребаного тела.

— Да. ДА. Пожалуйста. Я хочу этого.

Я работаю рукой, двигаясь быстрыми, короткими толчками.

— И ты была бы теплой, влажной и чертовски идеальной, какой была всегда. Ты всегда так хорошо чествовалась на мне, детка. Ты помнишь?

— Угу.

— Тогда я бы трахнул тебя. Я бы вогнал тебя прямо в матрас, одновременно держа тебя за руку. Потому что это всегда было больше, чем просто траханье, не так ли?

— Да, Рио.

— Ты собираешься кончить за мной, Хэл?

Она всхлипывает, и дыхание, которое следует за этим, становится коротким и отчаянным, неспособным наполнить ее легкие воздухом. И это, в сочетании с ее тихими звуками, смешанными со звуком ее ритмичных движений на матрасе, означает, что она там.

— Хэлли, детка, будь хорошей девочкой и кончи ради меня. Пожалуйста. Мне это нужно. Мне нужно услышать, как нереально ты звучишь, когда кончаешь. Черт, я помню, какая ты красивая, когда отпускаешь. У тебя так хорошо получается. Пожалуйста. Если ты кончишь, это заставит кончить и меня.

— Я хочу, чтобы ты вошел в меня. Пожалуйста, Рио.

— Твою мать.

Мое имя срывается с ее губ, как драгоценный, умоляющий крик. Я могу сказать, что Хэлли кончает на другой линии, поскольку ее стоны наполняют мои уши. Ее звуки уговаривают меня освободиться, и я присоединяюсь к ней.

Кульминация ослепительно блаженная несмотря на то, что я кончал уже, сегодня. Картина, которую я нарисовал для нее, проигрывается, как фильм, в моей голове, когда я кончаю в нее. Когда она прижимает меня к себе. Когда она говорит мне, что она моя, а я принадлежу ей. Я выхожу и смотрю, как моя сперма стекает по ее ноге, прежде чем двумя пальцами протолкнуть ее обратно в нее.

Открыв глаза, я обнаруживаю, что мой живот покрыт выделениями.

Мне на ухо Хэлли делает глубокий вдох, пытаясь сделать несколько с трудом заработанных вдохов, и я следую ее примеру.

— Черт возьми, Хэл.

Выдыхая, она издает звук, который заполняет каждую пустую щель, которую только может найти. Это поселяется у меня в груди, превращая ее в дом, где она всегда была.

— Это было весело, — говорит она.

— Согласен.

Она снова смеется, прежде чем издать этот сладкий, мягкий звук. — Я скучала по тебе, Рио.

Снова закрывая глаза, я позволяю этому тоже впитаться. Я позволяю этим словам повторяться по циклу. — Я чувствую, что все еще скучаю по тебе, Хэл.

Я хочу, чтобы она вернулась. Я хочу, чтобы она была открыта идее дать нам шанс.

— Может быть, тебе не придется долго так себя чувствовать.

Я изо всех сил стараюсь не реагировать на это, не портить эти слова и не придавать им большего значения. Вполне возможно, что за нее говорит ее посткоитальный туман. Но вместо этого я решаю предположить, что эти слова означают то, что я хочу, в надежде, что они помогут мне уснуть этой ночью.

Встав с кровати, я подхожу голышом к раковине и смачиваю мочалку, чтобы вытереться, оставляя телефон прижатым к уху.

— Сейчас ты чувствуешь себя лучше? — Спрашиваю я.

Я слышу улыбку в ее словах. — Экспоненциально. Может быть, теперь я смогу заснуть.

Посмеиваясь, я натягиваю спортивные штаны обратно и снова падаю на матрас. Я хочу говорить с ней всю ночь. Я хочу оставить этот звонок включенным и поставить свой телефон рядом с кроватью, чтобы посмотреть, поможет ли это, но я также нахожусь в том месте, где я просто хочу дать ей все, что ей нужно от меня.

— Спасибо. — Она произносит это шепотом.

— Рад помочь. Буквально в любое время. — Я с трудом сглатываю. — Я дам тебе немного поспать.

— Подожди, — быстро останавливает она меня. — Не мог бы ты… Я не знаю. Ты не хочешь побыть на телефоне некоторое время? Если только ты не устал.

Мою грудь сжимает так, как это снова стало происходить после того, как она переехала в соседний дом. Может быть, глупо позволять себе это, но сегодня вечером в ней есть что-то такое, что вселяет в меня надежду. Мы полны надежды.

— Да. Я бы с удовольствием поговорил с тобой, Хэл.

Натягивая одеяло обратно на себя, я включаю телефон на громкую связь и оставляю его на подушке рядом со своей.

И я не могу сдержать довольной улыбки, которая появляется на моих губах, когда она говорит — Расскажи мне все о своем дне.

Рио

Таксист высаживает меня и Зандерса перед домом моей семьи.

Моя мама дома.

Дом, в котором я вырос. Черт, я даже не знаю, как это теперь называть.

Несмотря ни на что, как только машина отъезжает, мое внимание сразу же переключается на соседний дом. Дом Хэлли. Окно спальни Хэлли. Крыша, где мы провели годы, влюбляясь друг в друга.

Зи застегивает пальто перед короткой прогулкой по дорожке перед входом. — Хэлли жила там? — Он кивает в сторону соседнего дома.

— Да, она переехала, когда ей было одиннадцать, а мне двенадцать.

— Ее семья все еще там?

— Нет, они переехали из этого района где-то во время моего первого года в лиге.

Зи на мгновение замолкает и останавливается, прежде чем мы доходим до входной двери, ясно понимая, что разговор о Хэлли нужно приостановить, как только мы войдем внутрь.

— Почему ты никогда не рассказывал нам о ней? Мы так долго были друзьями, и все это время мы все думали, что у тебя никогда раньше не было отношений.

Я вздыхаю. — Это сложно и немного сумбурно. И что ж, все то время, что я знаю тебя, я изо всех сил старался забыть о существовании Хэлли, вот и все.

Дерзкая улыбка расплывается на его губах. — Мне всегда было интересно, какой ты будешь в отношениях. Я думал, ты будешь гребаным идиотом, не знающим, что делать. Как чересчур возбудимый щенок, но ты кажешься… приземленным.

Я смеюсь над его аналогией. — Ну, мой мозг большую часть времени не любит затыкаться, так что да. У меня много энергии, но я не знаю. Рядом с Хэлли всегда было тихо. Но также, для ясности, у меня нет отношений. Она не заинтересована в том, чтобы вступать в них прямо сейчас.

Он отмахивается от меня. — Дай ей время.

— Да, все немного сложнее.

Входная дверь распахивается, обрывая наш разговор. — А вот и мой мальчик! — кричит мама, широко раскидывая руки и бросаясь обнимать меня… Зендерса.

Я остаюсь с разинутым ртом, наблюдая, как она уделяет все свое внимание моему товарищу по команде, а не своему единственному ребенку. — Вау. Хорошо.

— Я тебя достаю. — Она отпускает его и вместо этого обнимает меня. — Я счастлива, что ты дома.

— Я тоже, ма. — Я крепко обнимаю ее. — Я скучал по тебе.

Она маленькая женщина, но вы не узнаете этого по ее яркому характеру или громкому голосу. Она сильная и жизнерадостная и, хотя в моих объятиях она кажется хрупкой, это не так. Вот почему единственный раз за всю мою жизнь, когда я действительно видел ее хрупкой и сломленной, запечатлелся в моей памяти, как дурной сон. И я знаю, что сделал бы все, чтобы она больше не испытывала подобных чувств.

— Пойдемте, вы двое. Она жестом приглашает нас в дом. — Я приготовила ранний ланч.

Мой телефон вибрирует в кармане пальто, и я остаюсь на крыльце, чтобы вытащить его, пока Зи следует за моей мамой в дом.

Я осторожно проверяю его и вижу, что имя моего отца прокручивается в верхней части экрана. Это второй раз, когда он звонит сегодня, и четвертый раз на этой неделе. Я не ответил ни на один из них и планировал игнорировать их вечно.