Она смеется. — Мне больше не шестнадцать, Рио. То, что мы поцеловались, не делает меня твоей.

Я приподнимаю бровь. — Это вызов?

— Ты можешь воспринимать это как угодно. На ее губах играет дразнящая улыбка, когда она проскальзывает в свою комнату, закрывает дверь и оставляет меня одного в коридоре.

Рио

— Ты хочешь сказать, что это все еще работает? Хэлли проводит рукой по моему бумбоксу, стоящему на комоде в моем гостиничном номере.

— Просто прелесть.

— Сколько ему лет?

Я ничего не говорю, ожидая, пока она сложит кусочки воедино.

— Ни за что! Она поворачивает голову в мою сторону. — Только не говори мне, что это тот же, что было у тебя, когда тебе было лет пятнадцать.

— Единственный и неповторимый.

— Вау. Она присаживается рядом со мной на диван. — И ты не хотел в какой-то момент обновиться?

Новые устройства больше не воспроизводят кассеты или даже компакт-диски.

Но я ей этого не говорю.

— Зачем чинить то, что не сломано? — вот что я говорю вместо этого.

Хэлли откидывается на спинку дивана рядом со мной, скрещивает ноги под собой и открывает ноутбук. — Итак, это два макета, с которыми я игралась. Мы можем полностью отказаться от обеих концепций, комбинировать их — все, что ты пожелаешь.

Я наклоняюсь к ней, чтобы получше рассмотреть ее компьютер, закинув ноги на кофейный столик перед нами. Тот же кофейный столик, который завален нашими теперь пустыми обеденными тарелками.

Мы оба переоделись, я в спортивные штаны и футболку, а она в леггинсы и толстовку моей команды, которую она украла, прежде чем заказать все по меню в номер. В основном потому, что Хэлли никак не могла решить, что она хочет съесть, а я просто хотел, чтобы она хорошо провела время со мной, поэтому в панике заказал все меню.

Что угодно. Это было восхитительно.

Хэлли выводит первую трехмерную концепцию на свой компьютер, и я чувствую, как меняется выражение моего лица, когда я воспринимаю это.

— Это мой дом? — Недоверчиво спрашиваю я.

— Может быть. Если тебе это нравится.

Я наклоняюсь ближе к компьютеру, впоследствии еще больше прижимаюсь к ней.

— Нравится? Мне это нравится. Как, черт возьми, получилось, что это тот же самый дом, что и у меня сейчас?

Она использует мышку, чтобы провести меня по каждой комнате.

— Это не обязательно должны быть окончательные цветовые решения или что-то в этом роде. Просто идея того, что, по моему мнению, будет хорошо смотреться вместе. В этом варианте добавлено несколько частичных стен, в то время как другой вариант представляет собой более открытую концепцию. Но добавление стен также означает увеличение стоимости, что, если ты собираешься продавать, может оказаться не лучшим выбором.

Конечно, я знал, что она хорошо справляется со своей работой. Я видел дом Рен, но наблюдать за тем, как это происходит, видеть, как она ничего не берет и превращает это в это? Она такая талантливая. Такая впечатляющая, и я не могу гордиться ею больше. Наблюдаю, как она тысячу раз перекрашивает комнату своего детства в, это? Как она только не проводит каждый день, рассказывая о том, какая она творчески одаренная?

— Хэлли, — выдыхаю я, рассматривая изображения на компьютере. — У тебя чертовски крутой мозг. Как ты до этого додумалась?

Я наблюдаю, как она пытается сдержать гордую улыбку, прежде чем рассказать о второй концепции, которую она создала.

Я не могу точно сказать, что в этом отличается, только то, что это так. Точно так же, как и в первом варианте, цвет покрывает каждый квадратный дюйм, выбор кажется преднамеренным, и я не могу представить, чтобы кто-то приходил и не чувствовал себя желанным гостем. Это главное, чего я хотел бы от этого дома, независимо от того, сохраню я его или продам.

— У тебя есть предпочтения? — спрашивает она. — Между двумя.

Она смотрит на меня, и только тогда я понимаю, насколько близко мы сидим. Мы прислоняемся друг к другу, наши плечи пересекаются, ее плечи лежат поверх моих. И наши губы, наши губы всего в одном дыхании от соприкосновения, когда она поворачивается спиной, чтобы посмотреть на меня вот так.

Осознав это, Хэлли не отстраняется, и это похоже на победу.

Черт. Я хочу поцеловать ее снова.

— Что бы ты выбрала? — Спрашиваю я, и, черт возьми, мой голос звучит чертовски хрипло.

— Что ж, решать тебе. Если стоимость не является проблемой, большая разница заключается в открытой концепции или продуманных помещениях. Одно не обязательно лучше другого. Это вопрос предпочтений.

— А если бы это был твой дом, что бы ты выбрала?

Ее взгляд перемещается на мои губы, прежде чем она перестраивается, садясь, чтобы создать между нами небольшую дистанцию. — Это не мой дом.

В ее голосе слышится что-то окончательное.

Я это не слушаю.

Я провожу рукой по ее бедру, потому что уже скучаю по ее близости. — Притворись, что это так. Мне нужно твое мнение.

Она выдыхает, и это звучит тяжело, устало и настороженно — представить, что мой дом может принадлежать ей. — Мне нравится идея добавить несколько стен. Открытая концепция сейчас популярна, но я не думаю, что это правильный выбор для всех.

— А почему это было бы неправильным выбором для тебя?

— Кроме попыток сохранить чистоту в доме с открытой концепцией? Потому что добавление стен означает, что каждая комната может иметь свой собственный момент и рассказывать свою собственную историю. В открытой концепции тебе нужно, чтобы все идеально перетекало из одного пространства в другое, поскольку ты можешь видеть все это сразу. Если твои вкусы часто меняются, как у меня, то вместо обновления одной комнаты ты меняешь весь дом.

Я издаю смешок, вспоминая все те случаи, когда я наблюдал, как Хэлли меняет свою комнату, пока росла.

— Это стены, — говорю я окончательно.

— Я должна уточнить, что добавление стен увеличит не только стоимость, но и сроки реализации проекта.

— Отлично. Добавляем стены.

Ее взгляд подозрительно сужается. — Все? Потому что мы можем взять несколько, если все они тебе не понравятся.

— Все они.

— Ладно, — тянет она. — Почему ты все так упрощаешь?

Этот проект должен быть легким. Она, вероятно, этого не помнит, но однажды она рассказала мне все, что представляла себе для нашего будущего дома, и мне понравилась каждая ее идея.

— Есть ли что-нибудь еще, что нам нужно обсудить? — Спрашиваю я, поглаживая большим пальцем ткань ее леггинсов, кончиками пальцев зацепляя внутреннюю поверхность ее бедра.

— Да. — Хэлли достает из сумки ноутбук и образец буклета. — Эта часть не обязательно должна быть предметом принятия окончательного решения, но мне действительно нужно представить моему боссу общую концепцию дизайна.

Я убираю тарелки с журнального столика, освобождая ей место, чтобы разложить и открыть буклет. Он заполнен коллажами разной эстетики, которые она создала. Здесь есть фотографии мебели, цветовых палитр и различных печатных узоров. Возможно, обои.

Опять же, я действительно не знаю, на что смотрю, но что бы это ни было, мне это нравится.

— Есть ли какая-то особая эстетика, которая привлекает твое внимание? — спрашивает она, и мы оба приподнимаемся с дивана.

— Все они.

Она тихо смеется. — Что ж, это хорошо. Мы тоже можем выбирать. Если тебе что-то нравится в каждой концепции, мы можем объединить их, чтобы сделать ее твоей собственной.

Мой взгляд снова медленно перемещается на нее. — Что бы ты выбрала?

Она приподнимает бровь, молча говоря мне, что это тоже касается моих предпочтений, прежде чем ее внимание падает на мой рот, который ужасно близко к ее собственному.

— Я имею в виду, если бы это был твой дом.

Я наблюдаю, как эта настороженность снова овладевает мной, но она, не колеблясь, указывает на свое любимое. Это сочетание насыщенной зелени, кремовых тонов и натурального дерева с мебелью, которая выглядит удобной, но прохладной. Тип, на котором вы действительно сели бы, а не модные дизайнерские вещи, которые, кажется, должны быть выставлены в музее.