— Я здесь не для того, чтобы оправдываться, — продолжаю я. — Но я бы действительно хотела посмотреть, есть ли какой-нибудь способ, которым мы могли бы двигаться вперед.

— Для Рио?

Я киваю. — Может быть, и для нас тоже.

Наконец, она берет две кружки с кофе и несет их к кухонному столу, ставя каждую на подставку.

— Хорошо. — Она садится, указывая на другой свободный стул. — Давай поговорим.

Я присоединяюсь к ней, мы оба подносим кофе к губам и делаем глоток.

— Спасибо, — тихо говорю я ей.

— У тебя завтра день рождения.

Я перевожу взгляд на нее, потрясенный ее воспоминаниями. — Так и есть.

— Разве Рио не хочет провести его с тобой?

Я киваю с мягкой улыбкой. — Утром у меня рейс домой. Я вернусь туда до того, как его команда приземлится в Чикаго.

— Это хорошо. — Она делает еще глоток кофе. — Я чувствую, что мне следовало добавить в это алкоголь.

— Это ты мне говоришь.

Она хихикает, и это приятно слышать. Это ни в коем случае не удобно, но она могла бы закрыть входную дверь у меня перед носом, вместо того чтобы сесть и выпить со мной кофе.

Миссис ДеЛука встает, идет к холодильнику, прежде чем вернуться с бутылкой "Бейлис", наливает изрядное количество в мою, затем садится и добавляет немного себе в кофе.

— Итак, что ты хочешь мне сказать?

Я делаю большой глоток своего напитка. — Мне нужно рассказать тебе, что произошло за две недели до того, как ты обо всем узнала.

Она кивает, и я практически вижу, как она мысленно готовится. — Я слушаю. Скажи мне, зачем ты пришла сюда.

Делая глубокий вдох, я делаю именно это.

Хэлли, 19 лет

Предполагается, что я ищу место для нашего проживания, но каждый раз, когда я открываю свой ноутбук, чтобы это сделать, я в конечном итоге набираю слова неходжкинская лимфома в строке поиска в Интернете.

Потому что прямо сейчас это все, что меня волнует.

Мне нужно знать все. Мне нужно найти лучшие варианты лечения. Мне нужно знать, насколько сильно он заболеет, чтобы я могла подготовиться. Но самое главное, мне нужно знать, как его вылечить.

Я в отчаянии пытаюсь его вылечить.

Я тоже в ужасе, но я не знаю, как справиться с этим страхом, кроме как делать все, что в моих силах, чтобы изменить этот исход.

Последние три недели были похожи на сон. Рио был выбран в первом раунде драфта НХЛ, что для любого человека имеет огромное значение, не говоря уже об защитнике. Мы праздновали с обеими нашими семьями, некоторыми нашими старыми школьными друзьями и всей округой. Я сразу же начала собирать вещи для нашего переезда и работать над документами о переводе в чикагский университет, и с тех пор каждый день я проводила в поисках подходящей квартиры, которую мы могли бы снять, пока не найдем дом нашей мечты.

Но все изменилось прошлой ночью, когда мои родители усадили меня и моего брата, чтобы рассказать нам, что у моего отца рак.

Несколько дней назад идея жить за тысячу миль от моих родителей казалась несерьезной. Но сегодня это расстояние кажется непостижимым. После того, как прошлой ночью я плакала, пока не уснула, я проснулась с решимостью все исправить… в идеале, прямо сейчас.

Во мне так много того, что все еще хочет пойти с Рио, но напуганная часть меня не хочет находиться дальше, чем в десяти футах от моего отца. Да, я в панике и неистовстве и, вероятно, не могу ясно мыслить, потому что все это так свежо, но в данный момент логика меня не волнует.

Мне нужно, чтобы с ним все было в порядке. Я бы отдала все, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и прошлой ночью, когда мы узнали, что все вот-вот изменится, казалось, что я была единственной из нас, кто чувствовал то же самое.

Люк был полностью проверен после того, как мы получили эту новость. Я надеялась поговорить с ним, потому что он единственный человек, который может понять, что я сейчас чувствую, но дверь его спальни была закрыта всю ночь. Однако я часами слышала, как он разговаривал по телефону со своей новой девушкой Сарой, с которой я еще не знакома.

Еще есть моя мама, которая сама на себя не похожа с тех пор, как я приехала домой на лето. Я думала, что это странно, пока прошлой ночью не поняла, что у моего отца, вероятно, были признаки болезни в течение нескольких недель, предшествовавших его диагнозу. Должно быть, она так беспокоилась о нем.

Все, чего я хотела, это пойти к родителям за утешением, но как я могла? Моя мама только что узнала, что любовь всей ее жизни больна. И, судя по исследованию, которое я обнаружила, его путь лечения отразится и на ней. Ей не нужно было, чтобы я плакалась ей об этом.

Затем есть мой папа, который, вероятно, напуган больше всех. В конце концов, это происходит с ним.

Единственным человеком, к которому я хотела пойти, был Рио, но я не могла сказать ему. Как только я произнесу эти слова вслух, это будет означать, что они настоящие, но я пока не готова к тому, чтобы они стали настоящими.

Поэтому вместо этого я плакала, пока не уснула, и никогда еще не чувствовала себя такой выжатой, как сегодня утром.

Вот почему я подумал, что кафе было бы хорошим местом для того, чтобы я могла взять с собой ноутбук на охоту за квартирами. Я надеялась, что кофеин поможет мне сосредоточиться, но я нахожусь здесь уже больше часа, мой кофе нетронутый и холодный, а мои поиски в Интернете не имеют ничего общего с Чикаго, а все связаны с онкологической исследовательской больницей, которую я нашла в Миннесоте.

Я не понимаю, как у всех вокруг меня в этой кофейне может быть нормальный гребаный день, в то время как я сижу здесь в таком ужасе, в каком никогда в жизни не была.

Мне нужно сказать Рио.

Если я решу, что еще не готова идти с ним, он поймет. Я знаю, что поймет. Я просто не хочу застать его врасплох через две недели, когда мы должны будем загружать наши машины и вместе ехать в Чикаго.

От одной мысли об этом разговоре у меня на глаза наворачиваются слезы, но, наверное, так бывает, когда много плачешь. Все начинается сначала, как по маслу. Итак, прежде чем я окончательно сломаюсь посреди этого кафе, я закрываю свой ноутбук и отправляюсь на короткую прогулку домой, где я могу сделать это в уединении своей собственной комнаты.

Вернее, в его комнате.

Рио на тренировке, но скоро должен закончить. Когда я возвращаюсь на нашу улицу вместо того, чтобы идти к себе домой, я иду к нему. Я подожду его в комнате и расскажу ему о своем отце, прежде чем у меня хватит духу сделать это.

Его родители оба на работе, поэтому я нахожу их запасной ключ, спрятанный под одним из кашпо, и захожу внутрь.

Технически, я живу в соседнем доме, но у Рио я чувствую себя как дома. Я провела здесь с ним так много времени. Я наслаждалась бесчисленными часами здесь, на кухне, с его мамой. Наши семьи уже много лет бесконечно мечутся между этим домом и моим, поэтому в том, что я захожу в их дом, нет ничего странного. Рио делает то же самое с нашим.

Оставив свой ноутбук у входа, я направляюсь прямо наверх. Комната его родителей находится наверху лестничной площадки, поэтому, проходя мимо их закрытой двери, я поворачиваю направо, по коридору, к спальне Рио.

Его дверь тоже закрыта, но когда я протягиваю руку, чтобы открыть ее, вместо нее открывается другая дверь.

Через плечо я наблюдаю, как спальня его родителей медленно со скрипом открывается, но женщина, которая выходит, не миссис ДеЛука.

— Мама?

Поправляя блузку, она ловит мой взгляд.

Мне всегда говорили, что я ее точная копия, и прямо сейчас мне кажется, что я смотрю в зеркало из-за полного потрясения на ее лице, которое, я знаю, отражается на моем собственном.

Она в рабочей одежде, хотя туфли на каблуках болтаются у нее в руке. Ее щеки раскраснелись, волосы слегка спутались, и она застыла на месте возле спальни своей лучшей подруги.