— Ты так думаешь только потому, что оглядываешься назад. Я знаю, как много твой отец значит для тебя. Ты, должно быть, была так напугана.

— Я была в ужасе.

— А потом я ужасно обошлась с тобой.

Я качаю головой. — Если бы я была на твоем месте, то, вероятно, тоже вела бы себя ужасно.

— Если я могу объяснить свою позицию, в то время мне казалось, что все мне лгут. Твоя мама была моей лучшей подругой. Он был моим партнером более тридцати лет. И я думала о тебе как о своей дочери. А потом, вот так просто, — она щелкает пальцами, — все это было отнято, и все, что у меня осталось, — это мой сын.

Я понимающе киваю.

— Хэлли. Она глубоко вздыхает. — Ты должна знать, что причина, по которой Рио порвал с тобой так, как он это сделал, — это из-за меня.

— Он был взрослым мужчиной. Это был его выбор.

— Да, но во многом так же, как твоя мама сделала выбор за тебя, напугав тебя, когда сказала никому не рассказывать о том, что тебе известно, я сделала выбор за своего сына.

Она позволяет этому заявлению задержаться надолго.

— Впервые в жизни я была одна. Я только что потеряла мужа и самого близкого друга, и мне нужен был кто-то, любой, в моей команде. Я была так зла и так обижена, что позаботилась о том, чтобы мой сын тоже испытал такую же боль.

— Я могу это понять. Ты хотела, чтобы он прикрывал твою спину, но он всегда прикрывал.

— Да, но в то время я не мыслила ясно. Честно говоря, всякий раз, когда я размышляю о том периоде своей жизни, логика улетучивается. Не было такой части меня, которая была бы не против, если бы единственный человек в моей команде поддерживал отношения с ее дочерью. Она на мгновение закрывает глаза. — И я убедилась, что он это понял. Не произнося слов, я заставила его сделать выбор.

Она смотрит на меня с опаской, как будто ожидает от меня какой-то взрывной реакции. Но в этом признании нет ничего удивительного. Я видела ее в тот день. Она была в режиме борьбы или бегства, и, судя по тому, что рассказал мне Рио, эти инстинкты самосохранения сохранялись годами.

Как это утомительно для нее.

— Он был всем, что у меня осталось, Хэлли.

— Я знаю.

— Я просто хотела вернуть свою семью, но он был всем, что у меня осталось. — Она качает головой. — Если он был с тобой, это означало, что он был на ее стороне и что твоя мама победила. Я знаю, сейчас это звучит нелепо, но тогда для меня это имело полный смысл. Она бы забрала всех членов моей семьи.

Меня осеняет осознание. — Все это время ты думала, что я защищаю свою маму, не рассказывая тебе о романе.

Она с сожалением улыбается. — Я так и сделала.

— Нет, — быстро отвечаю я. — Я всегда была на твоей стороне. Я всегда была на стороне Рио. Я на стороне Люка и моего отца. Мы не общались с ней годами. С тех пор, как мы уехали отсюда.

Брови миссис ДеЛука хмурятся, и я наблюдаю, как она расставляет все по местам.

— Мы все были на одной стороне, — говорю я ей. — И мне жаль, что я не прояснила это в то время, сказав тебе, когда у меня была возможность.

Она похлопывает себя по лицу тыльной стороной ладони. — Я потратила около шести лет, пытаясь избежать сожалений, которые испытываю из-за того, что поставила своего сына перед выбором. Какая-то упрямая часть меня надеялась, что если я никогда не признаю то, что сделала, неправильным, или если Рио никогда больше не заговорит о тебе или твоей семье, это сожаление будет неуместным. Я могла бы похоронить эти чувства.

Затем, пару месяцев назад, когда он приезжал в последний раз, он рассказал о тебе, и как только он это сделал, мои стены рухнули. Я была в ужасе от того, что мой единственный ребенок возненавидит меня за то, что я заставила его сделать выбор столько лет назад, но в то же время я не могла удержаться от того, чтобы сделать это снова. Я не была готов разлучить тебя с твоей мамой. С сожалением нелегко жить, и я пытался убедить себя, что не сожалею о своем выборе, но, Хэлли, я сожалею.

— Я знаю. — Я быстро киваю. — Я так же долго сожалела о своем выборе.

Она одаривает меня понимающей улыбкой. — Это может удушать, как только ты впускаешь это. Всепоглощающее и изнуряющее. Но я была неправа. То, о чем я его просила, было неправильным. Когда он снова рассказал мне о том, что ты живешь по соседству с ним, я была взволнована, но это не обязательно была ты, Хэлли. Это было воспоминание о том, насколько болезненным было то время. Я не хотела переживать это снова.

— Потом я появляюсь у твоей двери, и вот мы здесь, заново переживаем это.

Она смеется, и в ее смехе слышится нотка облегчения. — Вот и мы.

— Мне очень жаль.

— О Боже. Она качает головой. — Нет, мне жаль. Я имею в виду, я знала, что Рио любил тебя тогда, но я явно не понимала степени этого. Он любил тебя большую часть своей жизни, и я всегда буду сожалеть, что из-за меня он потерял тебя так надолго.

Она сжимает мою руку, и я понимаю, что она все еще держит ее, поэтому сжимаю ее в ответ.

— Я не уверена, что это вообще поможет избавиться от сожалений, — говорю я. — Но я думаю о том, как выглядели бы последние шесть лет, если бы все произошло по-другому. И я не знаю. В некотором смысле, это было хорошо, что поездка в Чикаго с ним тогда больше не была вариантом. Я бы разрывалась между двумя местами одновременно. Странный луч надежды во всем этом заключается в том, что, пока я была нужна моему отцу, я больше нигде не хотела быть. Конечно, я хотела бы не терять то время с Рио, но в конце концов жизнь забавным образом устроилась сама по себе.

— А теперь не пытайся заставить меня чувствовать себя лучше из-за этого.

Я издаю смешок. — Вовсе нет. Я просто говорю, что трудно сожалеть о прошлом, когда мы с ним вернулись туда, где нам всегда было суждено быть. Нам просто пришлось сделать небольшой крюк, чтобы добраться туда.

Она изучает меня через стол. — Ты всегда любила его, не так ли?

— Всегда. Он хороший и добросердечный. И он добр ко мне, и я знаю, что это потому, что он вырос, научившись быть добрым к тебе.

Она долго молчит, прежде чем, наконец, произносит — Я скучала по тебе, Хэлли, девочка.

— Я тоже по тебе скучала.

— Можно мне тебя обнять?

Моя улыбка мгновенно расцветает. — С удовольствием.

Она встает одновременно со мной, обходит стол, чтобы обнять меня.

— Мне так жаль, — повторяет она, прижимаясь ко мне.

— Я знаю. И я знаю, что ты не моя настоящая мама, но ты всегда относилась ко мне так, как будто была ею. И мне жаль, что я причинила тебе боль.

Она глубоко вздыхает, и я делаю то же самое.

Такое чувство, что с плеч снят последний груз.

Спустя долгое время мы распаковываемся, но она держит меня на расстоянии вытянутой руки. — Тебе куда-нибудь нужно быть сегодня вечером?

— Нет. Я пришла сюда только ради тебя. Мой рейс вылетает только утром.

— Ты останешься на ужин? Я имею в виду, если ты не против. Мне бы очень хотелось услышать о твоей жизни.

— Да. — Я не могу сдержать улыбку. — С удовольствием.

Рио

Используя свой ключ, я открываю входную дверь дома, в котором вырос.

Но прежде чем я открою его, я делаю все возможное, чтобы подавить гнев, который кипит в моих венах.

Как только я приземлился в Бостоне, я получил второе сообщение от своей мамы, в котором она спрашивала, знаю ли я, что сказала ей мать Хэлли много лет назад, когда случайно застала наших родителей вместе. Конечно, я понятия не имел, но теперь, когда я это знаю, я могу с уверенностью сказать, что до сих пор я никогда по-настоящему не испытывал ненависти к человеку.

Как, черт возьми, она смеет перекладывать бремя своего выбора на плечи Хэлли? Как она смеет использовать человека, о котором ее дочь заботилась больше всего, в качестве уловки, чтобы напугать ее и заставить сохранить этот секрет.