Света сидела прямо, подбородок чуть поднят. Глаза Виктора сузились, он словно прикидывал, откуда это чувство странной, колючей знакомости.

Света облегчила задачу — медленно подняла руки и сняла парик. Волосы рассыпались на плечи, открыв лицо, которое до этого скрывалось в чужом образе.

Светка посмотрела прямо на Виктора с холодной усмешкой на губах.

— Здравствуй, Витя…

Глаза Козлова расширились, в них мелькнуло узнавание, и маска хозяина жизни треснула.

— Ты… — выдохнул он сипло. — Ты мертва!

Голос его сорвался, и в нём впервые прозвучали не уверенность и власть, а страх.

Я видел, как его мир рушился прямо на глазах. Тот человек, который всегда держал всё под контролем, вдруг оказался лицом к лицу с прошлым, которое он считал похороненным.

Козлов поднялся, но руки его дрожали. Злость, ужас и шок смешались в его взгляде. Он смотрел на Свету, будто она была дьяволом, пришедшим за его душой, которую Козлов когда-то продал.

Света резко подалась вперёд.

— Ты сломал мне жизнь, Витя! — зашипела она. — Побои, унижения… ты превратил наш дом в ад! А потом украл у меня дочь, оторвал её от матери, от крови!

Глаза Светки сверкали. С каждой фразой она будто сбрасывала с себя тридцатилетний груз молчания.

— Ты разрушил всё, что было у меня, — продолжала она, голос сорвался на хрип. — Я пряталась, жила чужой жизнью, как тень, чтобы выжить. А ты? Ты роскошью обложился, портреты свои повесил, будто бог какой-то!

Виктор слушал молча первые секунды, но потом сорвался. В его голосе появилась злость, перемешанная с отчаянной попыткой оправдаться.

— Я сделал вас сильнее! — зарычал он, ударив ладонью по столу. — Ты думаешь, я всё это ради себя? Нет! Я дал Марине всё, что мог! Всё! Она выросла в достатке, с возможностями, о которых ты и мечтать не могла!

Света рассмеялась — горько, но искренне.

— Ты украл у неё мать и называешь это «всё»⁈ Ты называешь насилие и ложь силой? Да ты даже имя ей сменил, чтобы ничего не напоминало обо мне!

Виктор покраснел, жилы вздулись на шее.

— Я дал ей шанс, дал имя, дал будущее!

— Ты дал ей тьму! — перебила Света. — Всё твоё богатство построено на крови и страхе. И ты хочешь, чтобы я молчала?

Кабинет уже дрожал от напряжения. Света не умолкала, Виктор взрывался в ответ, и в их голосах смешивались десятилетия ненависти и боли.

К нам заглянули охранники, но Витя лишь небрежным жестом приказал им удалиться. Я вдруг поймал себя на мысли, что вижу, как Виктору нравилась эта игра…

Но дверь снова распахнулась…

На пороге стояла Марина.

Она вошла быстро, почти вбежала на шум, но сразу застыла. Глаза её метнулись от отца к женщине без парика. И я видел, как в её лице отразился шок. Очень похоже, что она слышала перепалку, которая случилась в стенах кабинета.

— Отец… — её голос дрогнул. — Ты говорил, что мама мертва⁈

Секунда… и мир Линды, теперь звавшейся Мариной, рухнул.

Я смотрел на девчонку и видел, как её привычная ледяная уверенность осыпается прямо здесь, в дверях. Лицо Марины побледнело, губы дрогнули, руки едва заметно задрожали. Она, привыкшая быть сильной, жёсткой, управлять десятками людей, теперь стояла как ребёнок, которому в одно мгновение разрушили всю картину мира. Ту, в которую она искренне верила всю жизнь.

Виктор попытался подняться из-за стола, но ноги его подвели. Он только откинулся назад, глаза метались.

— Линда… — выдавил он сипло. — Это… не то, что ты думаешь…

Марина смотрела на Свету, и в её глазах было нечто, что нельзя было перепутать. Это было узнавание. Марина видела перед собой женщину, черты лица которой жили в отражении, когда она смотрела в зеркало. Я только сейчас понял, насколько они похожи.

А Света… Она поднялась. В её глазах застыли слёзы.

— Да. Я жива, — она перевела взгляд на Марину. — Здравствуй, дочь…

В воздухе висели слова Светы, признание Марины, потрясённое дыхание… И тогда заговорил Саша.

— Подожди… мама?..

Он повернулся к Марине, глаза были широко раскрыты.

— Ты моя сестра?

В голосе пацана звучала надежда, недоверие, боль и радость одновременно. Он произнёс их так, словно впервые за всю жизнь пытался назвать вслух то, чего ему всегда не хватало.

Марина застыла. Губы её тоже дрогнули, она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Её взгляд метался — то на мать, то на брата, то на отца.

А Виктор… он молчал.

Он сидел в кресле, вцепившись руками в подлокотники. Но именно молчание Козлова стало самым громким подтверждением того, что было сказано минутами ранее.

Саша смотрел на него, и в глазах его загоралась новая искра. Теперь он знал. Не потому что услышал правду от Виктора, а потому что отец не сумел её опровергнуть.

Секреты тридцатилетней давности разлетались в пыль, и никакие стены этого особняка уже не могли их удержать.

— Да, — наконец сказала Света. — Это твоя сестра.

Саша вздрогнул, повернулся к ней и к Марине.

— А это… ваш отец, — выдохнула Никитина.

Марина резко обернулась к Виктору.

— Это правда? — спросила она.

Я видел, как они бросали друг на друга взгляды — короткие, испуганные, полные недоверия. Сестра и брат впервые узнавали друг друга.

Всё произошло мгновенно.

Марина первой сорвалась. Лицо её покраснело, глаза сверкнули как-то уж совсем нехорошо.

— Ты всю жизнь лгал мне! — она ткнула пальцем в Виктора. — Всё, что я знала о себе, о нашей семье, было ложью! Ты лишил меня матери, забрал детство, заставил жить в мире, который сам придумал!

Виктор не выдержал и встал. Его массивное тело нависло над столом, руки сжаты в кулаки, и в голосе прорезалась ярость.

— Я дал тебе жизнь, Линда! Я сделал из тебя женщину, которой восхищаются! Без меня ты бы была никем! Я хозяин этой жизни, дочь! — он ударил кулаком по столу. — Только я решаю, кому жить, кому знать правду и что будет дальше!

Всё висело на тонкой нитке. Виктор тяжело дышал, его крик ещё звенел в стенах. Марина стояла бледная, сжимая руки на груди, будто обнимая сама себя. Саша весь напрягся, не понимая, что делать дальше. И только Света сделала движение, которого никто не ожидал.

Она медленно сунула руку в зону декольте… и извлекла крошечный пистолет. Металл блеснул в свете ламп.

— Нет, Витя, — шепнула она. — Ни черта ты не хозяин своей жизни…

Марина ахнула, но слова застряли у неё в горле. Саша резко вскинул голову, глаза его расширились. Виктор же, увидев оружие, на миг отшатнулся, будто перед ним вдруг ожила сама смерть.

Рука Светы, державшая пистолет, не дрожала. Взгляд был твёрдым, горящим ненавистью и долгой, выстраданной болью. Она держала пистолет так, как будто всю жизнь готовилась именно к этой секунде.

— Ты украл у меня годы, — её голос сорвался, но она не опустила оружие. — Украл дочь, украл жизнь. Ты думал, что можешь решать за всех. Но нет, Витя. Сегодня решаю я.

Виктор застыл, его глаза метнулись от пистолета к её лицу. В них было сразу два чувства — злость и страх. Страх, которого он, возможно, не испытывал никогда.

— Ты не выстрелишь, — процедил он, но голос уже не звучал властно, как прежде. — Нет… ты не посмеешь.

Света не ответила. Палец лежал на спусковом крючке. Виктор заговорил быстрее, словно пытаясь её опередить.

— Ты думаешь, этим всё изменишь? Я дал вам жизнь, дал всё… ты сама отказалась от этого в пользу этого… урода Саши!

Он говорил, но я видел, что он тянет время. Его ладонь почти незаметно скользнула к краю стола, к кнопке вызова охраны.

— Подумай, Света, — голос его сорвался, в нём звучала мольба, перемешанная с яростью. — Ты же не убийца. Ты не сможешь…

Он попытался рвануть к кнопке громкоговорителя, но я вскочил и вонзил в неё кинжал. Нет, так просто отделаться у Витьки не выйдет. Я не позволю.

А потом грохнул выстрел.

Запах пороха сразу ударил в нос. Пуля врезалась в дерево шкафа за спиной Козлова — щепки взлетели, словно искры. Виктор в тот же миг рухнул на пол и ушёл из линии огня, скрываясь за массивным столом.