Иными словами, особой проблемы в своей растренированности и незнании соперника я не видел. Не привыкать…

На разминку у меня было около получаса, и время пролетело незаметно. Минут за пять до выхода меня, как обычно, известил ассистент, попросив приготовиться к выходу.

— Файтер, готовимся, выход через четыре минуты.

Я кивнул, показав, что услышал, и нанёс последнюю комбинацию по лапам. А потом гулко выдохнул и хлопнул Саню Козлова по плечу.

— Всё, сворачиваемся, спасибо за помощь.

Саня снял лапы, вытер вспотевшие кисти о полотенце.

— Ну что, Сань, ни пуха ни пера!

— К чёрту! — я перекрестился и направился к линии, с которой начинался выход бойцов на ринг.

Младший Козлов, бывший моим секундантом, направился следом.

— Съёмка! — гаркнул режиссёр.

По помещению тотчас разнёсся голос Паши Решалова.

— Итак, нас ожидает третий бой сегодняшних четвертьфиналов! Этот поединок обещает быть особенно интересным. В ринге столкнутся два характера… а заодно, может быть, выяснят и свои семейные, сложные, запутанные отношения!

Я улыбнулся, припомнив, что говорил Пахану про «отца».

— На ринг первым приглашается тот, кто называет себя Паханом на этом реалити… и пока никто не смог доказать обратное. Так может, он прав? — задался вопросом Лёша Решалов. — Встречайте! Настоящий «пахан» нашего шоу! Он намерен показать, что хозяин он не только на словах, но и в ринге. И уж точно готов выдать отцовского ремня своему сопернику!

Пахан вышел эффектно — пританцовывая, поднимая руки и всячески показывая «я здесь главный». Самое забавное, что этот товарищ действительно держал в руке ремень, намекая на порку в ринге.

Я смотрел на него и понимал, что Пахан действительно верил, что сейчас выйдет и подтвердит каждое своё слово.

За ним вышел его секундант. И это был Феномен. Он шёл спокойно, не переключая на себя внимания… тем не менее, это был первый раз, когда Феномен вышел в угол своего сокомандника секундантом.

Вообще, вот такие показательные шоу перед началом поединка крайне любила публика, и некоторым бойцам они чесали самолюбие. Однако в подобном крылся подвох. Как пример — недели две назад я рылся в интернете, занятый тем, что потихоньку расширял свои познания по части современных единоборств. Так вот, мне довелось натолкнуться на интервью одного темнокожего бойца, который оправдывал своё поражение тем, что на выход надел слишком тяжёлый костюм.

Ну и по пути в ринг устал. Не знаю, насколько то признание соответствовало действительности, но я был искренне убеждён в том, что такие яркие выходы отнимают силы перед боем.

— А теперь встречайте его соперника! — послышался голос Лёши Решалова. — Того, кто собирается разрушить иллюзии своего визави и показать всем: он не Пахан, а всего лишь сынок. Любимец публики — Саша Файтер!

— Пошли, — сказал я Сане и вышел к проходу.

Я шёл, не пытаясь устроить шоу — шоу я намеревался показать в ринге.

Мы вышли на ринг, и я, не теряя времени и не давая мышцам остыть, принялся прыгать на месте, разгоняя кровь. Пахан же был занят тем, что забирал себе экранное время — он размахивал ремнём на камеру.

Рефери, всё тот же эпатажный мужик, который судил здесь все бои, подозвал нас к себе. Через несколько секунд мы сблизились в центре ринга. Началась битва взглядов. Я смотрел на Пахана спокойно, не показывая лишних эмоций. Он же аж трясся от возбуждения и взялся за старое: принялся тыкать в меня пальцем и угрожать. Потом начал наклоняться вниз, резко уходить вправо-влево, изображая, что ловит ритм. Соперник корчил ухмылки, поднимал брови, явно надеясь, что я дёрнусь, сорвусь и покажу хоть малейшую реакцию.

Но я стоял, как скала. Ни один мускул не дрогнул.

Я слишком давно знал эту игру. В девяностых такие клоуны пытались делать то же самое на рингах в подвалах и спортзалах. Всегда одни и те же трюки. И всегда… одна и та же ошибка. Всё это дерьмо при прочих равных работает против тебя самого.

— Если у вас нет личных претензий, пожмите руки, — сказал рефери, глядя то на него, то на меня.

Я протянул руку. Пахан секунду медлил, будто выбирал — жать или не жать, но всё же протянул свою. Пожал. В отличие от Васи Шторма, он решил показать, что «уважает правила».

Я кивнул, отступил назад.

— По углам, — скомандовал рефери.

Мы разошлись, оставшись в одиночестве в противоположных углах ринга.

Я не обращал внимания на рефери, который перекинулся парой слов с боковыми судьями. Смотрел на Пахана. Тот стоял ближе к канатам и слушал последние подсказки от Феномена.

— Файт! — дал команду рефери, как только прозвучал гонг.

Мы сошлись в центре. Пахан сразу полез вперёд, как я и ожидал. Его стиль я уже видел в прошлом бою. Он работал грязно, на грани дисквалификации, и строил на этом свою уверенность.

Первый же обмен всё показал. Я нанёс джеб, он нырнул, вошёл в клинч и врезал мне плечом в грудь. Потом попробовал боднуть головой. Я успел увернуться, но почувствовал, как по коже скользнул его лоб… тактика стала ясна сразу же. Пахан видел, что у меня над глазом сечка, и хотел её раскрыть.

— Стоп! — рявкнул рефери, встав между нами.

Но прежде чем мы разошлись, Пахан ударил снова, рассчитывая на то, что застанет меня врасплох.

— После команды стоп не работает, — делал замечание рефери.

Пахан кивнул, хотя я был уверен, что эти слова влетели в одно ухо, а с другого вылетели. Боксировать Пахан не собирался, собирался навязать мне грязную драку.

Уверенность окрепла, когда уже буквально в следующей атаке Пахан на ближней дистанции попытался пробить локтем в стиле Майка Тайсона.

Следом кулак «случайно» соскользнул ниже пояса, голову он постоянно опускал и бодался.

К середине раунда я окончательно понял, что он пытается меня сломать. На манер Орландо Салидо, который преподал Василию Ломаченко урок профессионального бокса и забрал у легенды победу при помощи вот таких же грязных приёмчиков, как делал сейчас Пахан. Тогда весь любительский бэкграунд Василия разбивался о реальность грязного, циничного бокса.

Рефери снова вскочил к нам, когда Пахан пробил чуть ниже ремня.

— Эй! — выкрикнул он, разводя руки. — Осторожнее!

Я скривился, но удержался, не показал боли.

— Восстанавливайся, у тебя есть пять минут, — сказал рефери, глядя на меня.

Я махнул рукой, попал Пахан плотно, но слава богу, не «туда», куда целился.

— Продолжим, — ответил я.

Пахан ухмыльнулся, в его глазах мелькнула уверенность, что его план работает. Он хотел разорвать ритм боя, не дать мне работать. Делал всё то же самое, что я советовал делать Шаме в его бою против Феномена. Только я не просил от Шамы грязь…

Ну ничего, в отличие от того же Ломаченко, я уже знал такие приёмы. В девяностых ими кишела каждая подворотня. И если Пахан думал, что это меня сломает, то впереди его ожидало жестокое разочарование.

Мы снова сошлись в центре. Я уже ждал очередного его трюка. Пахан сделал вид, будто бьёт джеб. Я начал смещаться, и в этот момент он резко ткнул открытой ладонью, а пальцы скользнули прямо в глаз.

Мир вспыхнул белым.

— Чёрт… — вырвалось у меня сквозь зубы.

Глаз горел так, будто туда плеснули раскалённое масло. Я заморгал, но стало только хуже: картинка двоилась, размывалась. Я глянул на рефери и увидел не одного, а двух.

— Стоп! — крикнул тот, вклиниваясь между нами.

Я отступил, всё ещё моргая, пытаясь вернуть фокус. Рефери, загнав соперника в нейтральный угол, поднял передо мной руку, показал пальцы.

— Сколько? — спросил он.

Я щурился, пытался сконцентрироваться, но пальцы всё равно двоились. Два? Три? Четыре?

— Три, — я сказал уверенно, хотя не видел ни хрена.

Рефери кивнул, хотя я не был уверен, попал ли.

— Готов продолжать? — спросил он.

— Готов, — ответил я твёрдо.

Рефери поднял руку и сделал знак. На ринг тут же вышел врач — тот самый молодой парнишка, который выдавал допуски.